Камень. Книга четвертая - стр. 12
– Выше нос! – сказал я столпившемуся в дверях персоналу ресторана. – Всё нормально, соответствующая компенсация за беспокойство последует! Вечер продолжается!
Мы с сёстрами прошли через весь зал и уселись за наш стол. Как я и предполагал, свет заявился вслед за нами, делая вид, что ничего, собственно, и не произошло. Но наша компания чувств скрывать не собиралась: грустный Андрей Долгорукий уселся рядом с Марией, взял её за руку и принялся тяжело вздыхать, Сашка Петров, подталкиваемый Кристиной Гримальди, устроился рядом с Варварой и тоже многозначительно молчал, Голицыны с Шаховской что-то тихонько обсуждали с нарочито весёлыми лицами, только Юсупова, Долгорукая и Шереметьева без дела сидеть не стали и занялись мной:
– Лёшка, снимай пиджак, – потребовала Анна. – У тебя рукав оторвался.
– Знаю, Анечка, – улыбнулся я. – Ничего страшного.
– Как это ничего страшного? – возмутилась она. – Сейчас найдём нитки с иголкой, и хоть так болтаться не будет. Наташка, маякни официанту, пусть шовный набор тащит. Инга, видишь, наш Алексей сопротивляется, давай поможем ему разоблачиться.
Пиджак я всё же снял самостоятельно. И тут оказалось, что рубашка тоже пострадала, причём у неё оторвались оба рукава. Не знаю почему, но нашу компанию это всё невероятно развеселило, что можно было отнести только на пережитое нервное напряжение.
– Рубашку не сниму! – тоже хохотал я. – На стриптиз можете даже не рассчитывать!
Видя, что за нашим столом все веселятся, молодёжь тоже немного расслабилась и заулыбалась, а появление цесаревича встретила уже не так насторожено. Понятно, что все, кто сидел, повскакивали со своих мест, поклонились и получили его ответные кивки.
– Хоть из дома вас не выпускай! – вместо приветствия заворчал отец, добравшись до наших двух столов. – Обязательно во что-нибудь да вляпаетесь! Всем доброго вечера! – он за руку поздоровался с молодыми людьми. – Алексей, а почему такой неряшливый внешний вид?
– Дверь с окном перепутал, – хмыкнул я, а наша компания еле сдержала смешки.
– Бывает… – кивнул он. – Надо, сынок, быть внимательнее. Как вообще атмосфера? – отец покрутил пальцем. – А то на улице сущее безобразие творится…
– Нормально всё с атмосферой, – пожал плечами я. – Публичные извинения за испорченный вечер и поломанное имущество от лица рода я принёс. Обещал всё компенсировать.
– Это справедливо… – протянул отец, наблюдая, как официант вернул мне заштопанный на скорую руку пиджак, починку которого мы всё-таки решили доверить персоналу ресторана. – Нальёте? – он дождался, пока я плесну ему коньяка. – Алексей, Мария, Варвара, надо бы по залу пройти, со светом пообщаться. Молодые люди, вы не против, если я у вас своих детей украду?
Естественно, никто против не был, и мы вчетвером отправились по ресторану. Вот тут я и обалдел! Отец знал всех отпрысков знатных родов чуть ли не поимённо! Да ещё и имена их родичей, здоровьем которых он невзначай интересовался, что очень льстило молодым аристократам! А эти завуалированные извинения за покорёженные автомобили, гербы на которых я даже не удосужился рассмотреть! К моему немалому удивлению, от всяких там компенсаций молодые люди начали дружно отказываться, заявляя, что всё понимают и этот вопрос уже согласован с их родичами. Отец вежливо благодарил. Мои сёстры были тоже на высоте: расточали улыбки, смеялись в нужных местах, в нужных местах отходили за мою спину! А уж когда они с подачи отца начали рассказывать про планируемый в начале декабря бал в Кремле и всех приглашать, вокруг них собрался буквально весь свет, а Долгорукая, Юсупова и Шереметьева выглядели раздосадованными – похоже, они об этом бале сами только узнали. К девяти вечера «Русская изба» напоминала обычную пати малого света: молодые люди спокойно общались, садились, вставали и перемещались по ресторану. Отец уселся за наш столик и начал подтрунивать над подружками Марии: