Камаз и Ч.М.О. - стр. 31

- Какой позор, - сморкалась я самозабвенно. – Будет лучше, если я сама уволюсь. Таким, как я, не место в школе. Чему я детей научить могу?

- Ты в кабинете не наревелась? Сделаешь доброе дело – очистишь карму.

- Какое доброе дело?

- Позже узнаешь. Сейчас тебе пока еще рано. Соскочишь, - глянул на меня Костров и вырулил с парковки.

Какая приятная у него машина: маленькая, черненькая, красивая и такая… мужская, что весь салон пропитан только его запахом. Очень приятным запахом. Но я никогда ему не признаюсь, что пахнет он приятно.

- А почему вас Камазом называют? У вас фамилия ведь не Камазов.

На самом деле мне не была интересна история появления его прозвища, но я была готова говорить о чем угодно, лишь бы увести тему подальше от содержимого моей сумки. Уверена, Костров еще не все шутки пошутил по этому поводу.

- Ты, Марина Олеговна, в школе не училась, что ли? Сразу учить пошла?

- В смысле?

- В прямом. Ты где была, когда клички по инициалам раздавали?

- Не знаю. Мне кличку не по инициалам дали, а по очкам, - отвернулась я обиженно к стеклу, будто это Костров виноват в том, что я всю жизнь была просто «очкушка».

- А мне вот по инициалам. Костров Михаил Захарович. «К», «М», «З». Камаз.

- Как примитивно.

- Какая у тебя фамилия, Маруся-необычная.

- Чернявская. И не называйте меня Марусей.

- Чернявская Марина Олеговна… Стало быть…

- Я не играю, - перебила я его раньше, чем он успел бы договорить то, что звучало хуже, чем «очкушка».

- Зря, Чернявская Марина Олеговна. По-моему, очень лаконично, Чернявская Марина Олеговна. А главное, в тему последних дней и событий, Чернявская Марина Олеговна.

- Боже, - закатила я глаза. – Да говорите уже коротко. Поняла я.

- Чернявская Марина Олеговна, - словно подразнил меня Костров.

- Скажите просто – чмо. И так всё понятно.

- Хотел сохранить интригу до конца пути.

Через несколько минут машина Кострова остановилась у моего подъезда. Я по привычке нырнула в сумочку, чтобы взять шапку, но тут же отбросила эту идею, когда на глаза вновь попался… штучка.

- Что со штукой будешь делать? – словно услышал мои мысли Костров. Даже смотреть на него необязательно, чтобы знать, что он улыбается. – Выбросишь?

- Да!... в смысле, нет. Подруга за него деньги заплатила. Жалко.

- Ну, ты это… Штучку-то помой как следует. Мало ли. Её весь отдел, наверное, потрогал.

- Перестаньте, пожалуйста. Я не собираюсь им… пользоваться.

- А чё так? Поругались? Теперь штучка будет стоять, но в углу?

- Хватит, пожалуйста.

- Иди уже, Чернявская Марина Олеговна. Мне ехать нужно.

8. Глава 8. Маруся

Кто-то весьма настойчиво душил чайку под моим диваном.

- Скажи еще раз, - показалась Ленина голова. Лицо её было настолько красным, что еще немного и его ошметки разлетятся по всей моей небольшой квартирке.

- Я с тобой не разговариваю, - выдала я максимально строго и, сложив руки на груди, снова уставилась в потолок.

- Проститутка! – заржала Лена и снова упала на пол, по которому каталась уже минут двадцать. – Маруся-проститутка! Бог мой! Бюджетная… или эта… которая государством бесплатно даётся?

- Очень смешно. Иди в полицию, найди Кострова, и шутите с ним на эту тему, сколько вам хочется. Он тоже, наверняка, не всё ещё пошутил.

- У меня просто в голове не укладывается, как можно было решить, что ты проститутка? У тебя же буквально на очках, на веснушках, на одежде выгравировано, что ты училка до мозга костей и знаешь всё про мозг костей. Как? Как можно было принять тебя за проститутку?!