Камаз и Ч.М.О. - стр. 16

Слегка повернул голову, чтобы краем глаза разглядеть, оделась ли она.

К счастью, моя футболка закрыла ей всё почти до коленей.

- Угу, - повел я бровью и захлопнул холодильник. – Особенно, когда узнает, что под этой футболкой ты без трусов.

- Вы подглядывали?! – выпучила Маруся возмущенно глаза. – Как вам не стыдно?! Вы же взрослый человек!

- Это не я тут перед тобой светанул тощей копилкой. Так что засунь свои возмущения обратно туда, откуда они вылетели.

- Вы всё видели, да? – значительно успокоилась Маруся и, будто бы, постыдилась даже.

- Я не смотрел.

- Я вам не нравлюсь, да? Совсем?

Не диалог, а пляски на минном поле.

- Скажем так, Маруся, ты не в моем вкусе. Я предпочитаю женщин попышнее, помясистей, а ты… - бегло оглядел ее с босых ног до головы с влажными после душа волосами. - … Не моё. У меня большие руки, и если я захочу взять тебя за сиську, то у меня может сработать рефлекс сцарапывания прыщей. Вряд ли ты это оценишь.

- Вы сцарапываете у себя прыщи? – брезгливо поморщилась Маруся, кажется, вообще, не поняв, что я ей только что сказал. Потому что, если бы поняла, то точно обиделась. – Фу! А знаете, что я еще не люблю в мужчинах?

- Страшно представить, - бросил я равнодушно. Посмотрел на наручные часы, чтобы засечь час, после которого мне можно будет сдернуть с нее свою футболку и уехать домой.

- Ненавижу, когда мужчина грызёт свои ногти. И знаете, делает это так… - перебрала она тонкими пальцами, как щупальцами в воздухе, явно подбирая слова. - … с аппетитом. Аж ноготь на свету блестит оттого, какой он обсосанный.

- И что в этом плохого? – криво ухмыльнулся я. Внутренний пацан так и хотел засунуть палец в рот и хорошенько наслюнявить. До блеска на свету. – Зато сразу понятно, что палец чистый.

- Но это мерзко! Меня один раз даже вырвало, когда водитель автобуса всю дорогу мусолил большой палец своей грязной руки, а потом этим же пальцем отсчитывал мне сдачу.

- И куда тебя стошнило? Прямо на водилу? – оказывается, с ней может быть интересно разговаривать, когда она не кричит на меня за то, какой я плохой отец или не ноет из-за своего пресвятого Витюши.

- Нет, конечно! – возмутилась Маруся. – В лоточек с мелочью.

- Какая прелесть, - допил остаток воды и поставил стакан на столешницу.

- А давайте потанцуем, - снова засияло веснушчатое лицо.

- Маруся, - вздохнул я, качнув головой. – Что насчет того, чтобы прижать свой зад на ближайший час и никуда не рыпаться?

- Но я не хочу прижимать свой зад. Говорят, если много сидеть, то может появиться геморрой.

- М. Так вот, что я насидел себе в том баре. Ну, давай, танцуй.

- Я одна не умею. Я с вами хочу.

Резко рванув ко мне, Маруся так махнула руками, что сшибла со столешницы стакан, который вдребезги разбился у наших ног.

- Куда, блять?! – до того, как Олеговна сделала еще шаг, подхватил ее на руки и понёс к дивану, переступая через осколки. Уложил на диван, укрыл пледом почти до самых ушей и строго приказал. – Лежи здесь, и больше никаких танцев.

- Но мне скучно.

- В пупке поковыряйся, скатай себе друга из того, что там найдешь. В общем, делай всё, что хочешь, но ближайший час с дивана ни ногой, иначе точно голову свою бестолковую расхерачишь.

- Вот и я для всех как катышек пупочный, - опечалилась шальная императрица, снова пустив сопливую слезу. – Все вспоминают обо мне только когда им скучно. Никому я по-настоящему не нужна. Совсем никому.