Размер шрифта
-
+
Калинов мост - стр. 5
Чёрный ангел накроет крылом
твои нежные смуглые плечи.
«Сегодня будет ураган…»
Сегодня будет ураган.
Я это знаю, но
испепеление землян
не мной предрешено.
Виной всему гнетущий рок,
проклятие небес:
и сонно смотрит на восток
тысячелетний лес.
Оттуда – жизнь,
оттуда – смерть.
И на семи ветрах
последний смертный – интроверт —
развеет мёртвых прах.
И вой его вонзится в ночь,
как боль от сотен ран,
и улетит куда-то прочь,
и стихнет ураган.
«Спасибо, Господи, за боль…»
Спасибо, Господи, за боль
и за любовь, что мне послал.
Я жизнь – несыгранную роль —
еще в стихах не дописал,
недострадал,
недолюбил,
недомолился перед сном.
и недопонял, что не мил
кому-то в городе пустом.
Опять блуждаю по судьбе
то неприютен, то весёл.
И я опять скажу Тебе:
спасибо, Господи, за всё.
И снегом белым упаду,
когда полночный город стих,
и Вифлеемскую звезду
я отражу в глазах своих.
«Эти огненно-снежные волосы…»
Эти огненно-снежные волосы
разжигают вселенский пожар.
И планету от полюса к полюсу
сотрясает подземный удар.
Знак огня: пепел в небе качается,
на луне оставляя следы.
Не пойму, как же он сочетается
с разделительным знаком воды?
От беды, как известно, не спрячешься —
пусть артачится дождь за окном,
пусть в огне саламандра маячится,
пусть в углу улыбается гном.
Эта огненно-медная женщина —
то ли счастье, а то ли беда.
Но от полюса к полюсу трещина,
но от сердца до сердца вода.
«Жизнь потеряла всякий смысл…»
Жизнь потеряла всякий смысл.
Чего мне ждать?
К чему стремиться?
Летят сиреневые птицы
на мыс, где умирает мысль.
Где череп чёрные глаза
таращит в сумрачное небо.
Быть может, он несчастным не был,
его хранили образа.
От человека – ни следа.
лишь полночь молния пронзает.
Любовь взаимной не бывает
на этом свете никогда.
«Ночь…»
Ночь.
Над водой разливается
тяжкий гудок, будто стон.
Всё, словно сон, забывается,
всё превращается в сон.
Видел на свете не мало я —
в ликах старинных икон
есть чистота небывалая.
Всё превращается в сон.
Мыслил коснуться ладонями
счастья, что долго искал.
Но за бегами-погонями
только себя потерял.
Но за слезами незванными
тихий приходит покой,
нежно прикрытый туманами,
словно Господней рукой.
Звёзды на волнах качаются.
Пасха. Малиновый звон.
Всё, словно сон, забывается,
всё превращается в сон.
«Снова Пасха. И снова снег…»
Снова Пасха. И снова снег.
Но, как – будто сто лет назад,
слышал я твой жемчужный смех,
видел я твой алмазный взгляд.
Снег на улице,
смех в душе.
Нет, скорее наоборот.
Ночь-красавица в парандже
изменяет планет полёт.
Ни назад пути, ни вперёд.
Святый Боже, оборони!
Топит снега водоворот
жизни призрачные огни.
Обмани меня – обними,
чтобы чёрный растаял снег.
Не молчи, молю! Позвони,
если я ещё человек…
РОМАНС
Оставь меня, не надо сожалений.
Оставь меня, не надо томных взглядов.
Твоя любовь – лишь несколько мгновений
сверкала искрой в танце снегопада.
А надо ли жалеть и возвращаться
к раздавленным словам и жалким нотам?
Но так хотелось просто улыбаться,
но так хотелось лёгкого полёта.
Оставь меня, я не хочу печальных
твоих речей об истине глубокой.
И не тревожь касанием случайным:
я и с тобой останусь одиноким.
За окнами опять танцует вьюга
и чьи-то искры в танце улетают.
Как жаль – мы не увидели друг друга,
зима любви пришла, что б не растаять.
«Боль мою не измерить словами…»
Боль мою не измерить словами.
Разливаются вспышки комет
над поваленными тополями.
Страница 5