Калинка-малинка для Кощея - стр. 18

– Дура-девка не Калина, а ты! – прогремел незнакомец.

Кажется, всё же мужчина. Только вот по голосу – явно немолодой. Да и говорит как-то странно, с придыханием и присвистыванием, словно тяжко ему даётся человеческая речь.

– Ты хоть понимаешь, что сотворила?! Он же теперь тебе покою не даст, со свету сживёт, горсткой пепла сделает да по ветру развеет! Ты же для него так, комашка! Переступит и не заметит!

Хм, кто у нас там такой умный выискался? Елька, конечно, дурында, только обижать моих полозовчан не дам. Ишь смелый какой.

– Так я же по совету ворожкиному… – пролепетала она.

– Вот теперь и сиди в хате. Ибо скоро и за тобой прилетят, – прошипел незнакомец. Да так, что по спине от ужаса мурашки пробежали.

Я невольно отшатнулась назад, но Дивислав тут же подхватил меня под руки.

– Тш-ш-ш, Калинка-малинка, куда собралась? – обжёг он дыханием мою шею, и щеки запылали незваным румянцем. – Мы ещё не поговорили с тобой.

Собралась было грубость сказать, но дверь Елькиного дома резко распахнулась.

– Забираю тебя, глупая девка! – громогласно прозвучал приговор. – Не ходить тебе по земле, пока не исправишь содеянного!

На пороге на мгновение показался смутный силуэт, растворился сизым дымом с чёрными прожилками и взмыл в небо. Позабыв, как дышать, я проводила его взглядом.

Это ещё что за чудо-юдо такое? Меня окатило жаром, словно чьим злым взглядом, а потом всё вмиг исчезло.

Дивислав положил руку мне на плечо, однако я рванула вперёд. Только быстро, алой искрой пустила вокруг себя обережную силу, чтобы защитила, если что.

– Куда ты?! – крикнул Дивислав.

Я отмахнулась, осмотрелась и влетела в дом.

– Елька, Елька! – позвала охрипшим голосом.

Но ни в просторных сенях, ни в добротно обставленной светелке девушки не было. Только брошена на столе вышивка да корзинка с нитками.

Алая искра вдруг потухла и осыпалась на пол блеклым пеплом.

– Совсем с головою не дружишь, чудесница, али про осторожность всякую позабыла? – неожиданно леденящим кровь голосом спросил Дивислав.

Я быстро обернулась, собираясь высказать всё, что думаю. Однако, только глянув в жуткие светло-серые, почти мёртвые, но полные неистового гнева глаза, прикусила язык. Тут перечить не стоит, а то придётся убегать через окно с криком: «Васенька, спаси меня!».

– Сила моя меня хранит, – ровно сказала я, сама удивляясь тому, как спокойно это получилось. – А коль защитить хотел, то мог и первый пойти.

Воздух вокруг словно стал тяжёлым и вязким, а глаза Дивислава страшно потемнели. Он медленно склонился ко мне, и показалось, что прошла вечность. Бледные губы дрогнули:

– Значит, первым?

– Конечно! – не смутилась я, хоть сама знатно струхнула.

Правда, задуматься об этом так и не удалось, потому что со двора вдруг донёсся женский вскрик. Не успели мы с Дивиславом и переглянуться, как в светелку вбежала пожилая светловолосая женщина в льняном платье с ухватом наперевес.

Хотела было кинуться на нас, но, увидев меня, замерла у входа.

– Калина… как же? Что тут происходит?

Матушка Ельки, Алексина Волелюбовна, в отличие от дочки, женщина рассудительная и неглупая, но… немного порывистая. Это ж надо было за ухват сразу взяться. Впрочем, если она воров тут ожидала увидеть, то вполне логично, что она собиралась устроить им страшное.