Калифорнийский квартет (сборник) - стр. 62
– Он должен быть здесь, – твердил свое Плешивый. – Я видел какое-то движение…
«Вот говнюк, что, я не могу ходить по этому дому? Да я здесь живу!»
Темнота чулана надежно укрывала меня. Но я знал, что не должен позволить им найти себя здесь.
Толкнув дверь чулана, я выпрыгнул в коридор. Они оба стояли в передней комнате. Я влетел туда и заорал:
– УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА, СУЧЬИ ВЫРОДКИ!
Они вытаращились на меня.
– ПОШЛИ ВОН! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА НАХОДИТЬСЯ ЗДЕСЬ! ВЫМЕТАЙТЕСЬ, ИЛИ Я УБЬЮ ВАС!
Они бросились к задней двери.
– БЫСТРЕЕ! БЫСТРЕЕ! ИЛИ ВЫ ТРУПЫ!
Я слышал, как они выскочили во двор, потом на улицу. Мне не хотелось их преследовать. Я поднялся в свою комнату и развалился на кровати. Зачем они хотели видеть меня? Что они могли сделать? Делать же было нечего. И не о чем было разговаривать.
Пару дней спустя мать не отправилась на поиски работы. И мне как раз не надо было идти в больницу. Так что мы оба остались дома. Мне это не нравилось. Куда лучше быть одному. Я слышал, как она бродит по дому, и не выходил из своей комнаты. Нарывы болели сильнее обычного, а я проверял свое расписание самолетов. Очередной рейс ожидался в час двадцать по полудню. Я начал прислушиваться. Он опаздывал. Час двадцать по полудни уже протикало, а самолет был еще только на подходе. Когда же он пролетел мимо, опоздание составило три минуты. Потом я услышал звонок в дверь и шаги матери, которая пошла открывать.
– Эмили, проходи. Как ты?
– Здравствуй, Кейти. Ты-то как?
Это была моя бабушка, уже совсем старая. Я слышал их разговор, но не мог ничего разобрать. За это я был им благодарен. Они проговорили минут пять – десять, затем я услышал, как они идут по коридору к моей комнате.
– Я еще всех вас похороню, – твердила старуха. – Где этот мальчишка?
Дверь открылась, и они вошли.
– Здравствуй, Генри, – поздоровалась бабушка. У нее в руках была здоровенная сумка.
– Бабушка пришла помочь тебе, – волновалась мать.
Бабушка поставила сумку на туалетный столик и извлекла из нее гигантское серебряное распятие.
– Бабушка хочет помочь тебе, Генри…
Старуха стала еще толще, и бородавок на ней развелось еще больше. Выглядела она несокрушимой, и действительно верилось – смерть ее не возьмет. Она была так стара, что умирать просто не имело смысла.
– Генри, – сказала мать, – повернись на живот.
Я повернулся, бабушка подошла и склонилась надо мной. Краем глаза я отмечал ее манипуляции гигантским распятием над моим телом. Года за два до этого я определился с религией, и не в ее пользу. Если существование Бога – правда, то, значит, религия дурачит людей или же собирает вокруг себя несусветных дураков. Ну а если же все, что касается Бога, – фикция, тогда эти глупцы выглядят еще более безмозглыми.
Но все же ко мне пришли моя бабушка и моя мать, и я решил: пусть делают, что хотят.
Распятие совершало путь святого знамения над моей спиной, усеянной фурункулами.
– Господи, – молилась моя бабушка, – изгони дьявола из тела этого бедного мальчика! Взгляни на эти язвы! Они удручают меня. Господи! Посмотри на них! Ведь это дьявол вселился в тело моего мальчика, Господи! Изгони дьявола из его тела, молю тебя, Всевышний!
– Изгони дьявола из его тела, Всевышний! – подхватила мать.
«Да мне просто нужен хороший доктор, – думал я. – Что творят эти женщины? Почему они не оставят меня в покое?»