Калейдоскоп - стр. 30
Франц тяжело вздохнул и попятился назад, расширяя границы своего личного пространства, в которые эта чертовка посмела вторгнуться без малейшей тени смущения. С каждым ее шагом границы эти становились все более и более эфемерными.
Она по-прежнему имела над всеми его органами чувств слишком сильную власть и до мужчины уже успел донестись приторный, но ядовитый аромат ее парфюма. Неизменный за сорок лет. Столько лиц, столько масок и один запах. Он бы посмеялся, представляя, как Астрид мечется по всем блошиным рынкам мира, чтобы добыть хоть каплю своих любимых духов, давно снятых с производства, если бы ситуация позволяла.
Он запустил руки в волосы и помассировал кожу головы, пытаясь всеми этими нехитрыми манипуляциями хоть немного унять нарастающую боль в висках.
– Я разберусь, – сухо сказал мужчина, наконец-то собравшись для этого с силами, – спасибо за заботу, но… убирайся.
Астрид недовольно цокнула языком.
– Какой же ты эгоист, дорогой, – осудила она своего собеседника и кивком головы указала на фотографии беззаботной семьи на полках, – хочешь втянуть их в этот кошмар, только потому, что тебе так удобно? Тебе на самом деле плевать на них, верно? Они – только часть картинки, которую ты себе нарисовал, в которой нет ни капли правды. Люди ведь также недолговечны как и вещи? Так что, в сущности, нет никакой разницы между твоей женой, пасынком и вот этим диваном из Икеи, – девушка со злостью пнула ни в чем не повинный предмет мебели. Язык ее тела кричал о приближающейся истерике и неясными оставались только ее причины. Астрид даже полвека спустя оставалась крайне загадочной особой. Франц невольно представил ее на кушетке в кабинете доктора Якоби.
Вы пытаетесь переложить свое чувство вины на чужие плечи?
Это связано со смертью вашего отца?
Вам нравится чувствовать себя жертвой?
Вы несчастливы и не можете допустить мысль, что кто-то может быть счастлив?
На мгновение Францу стало невыносимо жаль эту беспокойную девушку, стоящую посреди его гостиной с беспомощным и потерянным видом – совершенно чужую среди уюта и домашнего тепла, куда она вломилась прямиком из тех мрачных лабиринтов, в которые превратила свою жизнь. Он был вынужден напомнить себе, что Астрид сама, вполне осознанно, всегда выбирала путь наибольшего сопротивления.
И все же ее болотные глаза под густой челкой были почти молящими.
– Послушай… – вкрадчиво зашептала она на выдохе, – ты думал о том, что будет с ними потом? Ты готов к тому, что мальчик будет взрослеть у тебя на глазах, а жена – стареть? Готов похоронить их? Время милосердно к нам, но не к ним… и это… глупо, – она опустила густые ресницы и нежно провела костяшками пальцев по щеке Франца, – Ты ведь не сказал им, кто ты? Разве это честно?
Великолепная актриса.
Он аккуратно отвел руку девушки в сторону и покачал головой.
– Прекрати, – холодно сказал хозяин дома и указал на дверь, – уходи. Или мне выкинуть тебя отсюда за шкирку?
Астрид оскалилась как бешеная кошка и мгновенно изменилась в лице. Из ее черт исчезла вся тягучая меланхоличность, а на смену ей пришли привычная озлобленность и самоуверенность. Ее зеленые глаза недобро блеснули, а тонкие пальцы сжались в кулаки.
– Козел, – прорычала она, – я заставлю тебя.
В следующее мгновение она уже вытащила из-за спины, припрятанный за поясом шорт пистолет и нацелила его Францу в лицо. Он лишь скептически поднял брови, демонстрируя крайнее пренебрежение к устроенному девушкой представлению.