Калейдоскоп. Расходные материалы - стр. 71
– Почему? – спросил Прокоп и снова начал жевать губу.
– Что – почему? – не поняла Элен. Слишком много лет прошло – она больше не собирается угадывать.
– Почему ты больше не занимаешься медициной? – Похоже, эти слова дались Прокопу труднее, чем ей.
Элен пожала плечами – хотела равнодушно, а получилось зябко и потерянно.
– Не видела смысла, – и замолчала.
В самом деле – что ответить? Рассказать о женщинах, изможденных настолько, что их груди неспособны дать ни капли молока? О новорожденных, которые умерли от голода и нищеты, не прожив и нескольких недель? О редких выживших счастливцах, обреченных рыться в отбросах на обочинах тонущих в грязи улиц?
Детские тела, едва прикрытые лохмотьями.
Пятна крови на грязных тряпках.
Чахотка. Дизентерия. Сифилис.
– Медицина бессмысленна, – сказала Элен. – Какие лекарства можно прописать тем, у кого часто нет денег на еду?
Прокоп угрюмо посмотрел из-под густых бровей.
– Чистую воду, свежий воздух, физические упражнения, – сказал он.
– И еще солнечный свет, – добавила Элен.
Прокоп знал, что теперь Элен скажет: в городах нет чистой воды и свежего воздуха, а в деревнях – работы. В трущобах люди умирают от грязи и нищеты, а в деревнях – от голода.
– Не существует лекарства от нищеты, – сказал Прокоп, – но это не значит, что…
– Лекарство от нищеты существует, – перебила Элен.
Можно ли спасти обреченных на голодную смерть? Можно ли помочь тем, кто лишен всего?
Эти вопросы не давали Элен покоя, и каждый год она заново отвечала на них: «Да, можно!»
Прокоп Вальд каждым своим экспериментом утверждал могущество науки и прогресса – Элен боролась за лекарство от нищеты, за исцеление больных и за спасение умирающих.
Элен знала лекарство, потому что ей была известна причина болезни, имя гибельного микроба, заразившего мир, убивавшего людей во Франции, в Америке, в России.
Микроб назывался «собственность» – и его уничтожению Элен посвятила свою жизнь.
Впрочем, она не знала об этом четырнадцать лет назад, когда они стояли на набережной Сены, еще не прославленной как место встреч и расставаний влюбленных.
– Я получил место в пражской Политехничке, – сказал Прокоп и замолчал.
– Я не поеду с тобой, – сказала Элен. – Я должна окончить университет. Ты знаешь, еще год.
Мутные, грязные воды текли на запад, унося мечты парижан, их надежды, ожидание счастья.
– Выходи за меня замуж, – сказал Прокоп, будто не слыша.
Я ни за кого не выйду замуж, хотела сказать Элен, но только прижалась щекой к посеревшему от осенних дождей сукну старой шинели Прокопа.
– Мы будем вместе жить в Праге, – сказал он, – мне дадут квартиру. У нас будут деньги, тебе не придется работать.
Элен хотела сказать: «Может, ты останешься в Париже?», – но вместо этого в последний раз прижалась к его плечу и сказала:
– Нет. Я не признаю брак. Брак – это рабство. Любовь существует, только пока она свободна.
Свобода. Высвобождение энергии. Взрыв.
Именно это составляло суть научных интересов профессора Вальда, ставшего за годы разлуки с Элен лучшим в Европе специалистом по взрывчатым веществам.
Взрыв – универсальная метафора. Страдающие от нищеты и бесправия народные массы подобны динамиту – они ждут только искры, которая высвободит скрытую энергию бунта, восстания, революции. Первый взрыв – и детонация! Вся Евро па, весь мир охвачены огнем, который испепелит собственность и государство, огнем сияющей любви к человечеству, огнем, приносящим освобождение.