Калейдоскоп историй - стр. 3
– Ну, ну, папаша, успокойтесь, сейчас мы во всём разберёмся, – лейтенант закрыла ребёнка грудью.
С этого момента дверь в комнату не закрывалась, и через десять минут всё помещение было заполнено возмущающимися, плачущими, причитающими мамами. Последней в комнату вошла мама Тёмы. Ей уже позвонила Людмила Сергеевна. Мама смотрела на сына широко распахнутыми глазами и что-то всё время спрашивала или говорила, но, что именно, Артёмка в этом шуме не мог разобрать. Мальчик, как на зов, пошёл на эти шевелящиеся губы и, подойдя к маме вплотную, наконец, разобрал:
– Да что же это, да как же я могла?! – и, протянув к ребёнку руки, притянула его к себе и начала целовать в макушку, глаза, щёки.
Тёма не отстранялся, он был счастлив. Счастлив не от поцелуев, а от маминых проснувшихся глаз. После смерти Катюши таких глаз у мамы мальчик не видел ни разу.
История с тортом закончилась благополучно. Общими усилиями уговорили кассиршу забрать заявление. Правда, Серёгу лейтенант Нарышкина для профилактики всё же поставила на учёт в полицию. А дома многим из пацанов сильно досталось от разгневанных родителей. Меньше всех, как ни странно, пострадал Серёга. После беседы с лейтенантом Нарышкиной отец как-то побоялся применить к сыну «силовые приёмы воспитания».
А через год Тёма с родителями переехали в Калининград, где жила и преподавала вокал в музыкальном училище бабушка Артёма. Но каждый год, сначала на каникулы, а потом на гастроли, Артём прилетал в Москву, где жизнь свела его с Людмилой Сергеевной и с самыми лучшими друзьями на свете.
Соня
Александр Игоревич для своего возраста говорил удивительно хорошо. Он даже выговаривал букву «р» и букву «ш». Знакомясь с кем-то, протягивал руку и представлялся:
– Александр Игоревич, – немного раскатывая звук «р».
Некоторые при этом весело смеялись, услышав такое взрослое имя из уст четырёхлетнего ребёнка. Но, встретив очень серьёзный взгляд малыша, почему-то смущались, протягивали ему руку и тоже представлялись по полной форме. И только мама не обращала внимания на взрослые замашки сына, и называла его дурацкими ласковыми именами – Сашенька, Сашуля, а ещё хуже – Солнышко или Малыш.
А Саша прекрасно понимал, что после смерти папы в их доме самым главным стал он. И не потому, что он был мужчиной, просто мама по своему характеру была совсем несерьёзной девчонкой.
Первые три, даже три с половиной года своей жизни Саша помнил не очень хорошо, но тот день мальчик запомнил навсегда. Тогда мама горько плакала, пряча от сына лицо, а потом приехали бабули, постаревшие, не похожие на самих себя. Позже приходили родные, знакомые и совсем незнакомые люди. Про Сашу почти не вспоминали, все успокаивали маму и бабушек. И бабушка Лида постоянно повторяла, что если ты никогда не нарушаешь правил движения, то обязательно найдется кто-то, кто их нарушит. Мама снова начинала плакать, бабуля гладила её по голове, как ребёнка, от этого становилось ещё хуже, и мама начинала рыдать. И в этой суматохе, суете, горе и ужасе прошло полгода. И никто не заметил, что маленький Сашенька превратился в серьёзного и почти взрослого человека. А мама, привыкшая во всём полагаться на мужа, приняла резкое взросление сына как должное. Она советовалась с Сашей о покупках, спрашивала, идет ли ей платье и даже, переходя улицу, не мама держала ребёнка за руку, а он крепко сжимал мамину ладонь, внимательно следя за дорогой.