Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - стр. 42
Уже впоследствии Яшка иногда замечал, как у спящего сынишки во сне расплывалась на устах счастливая улыбка. Наверное, он в чём-то повторял отца и видел те же самые сны о завтрашнем счастье. Ну, или не совсем те же, а свои собственные…
Сегодня Яшка по-прежнему ложится спать, не переставая надеяться и загадывать, что ему непременно приснится что-то доброе и хорошее, и оно непременно сбудется, стоит лишь утром открыть глаза. Только никому об этом загодя не рассказывает – засмеют же…
10. Картофельная страда(ние)
Всё хорошее рано или поздно заканчивается. Никогда не бывает так, чтобы оно длилось вечно. Хоть эти неприятные фразы и давно навязли у всех в устах, но так, к сожалению, и есть. Беззаботные детские годы подходят к концу, и, какие бы проблемы и неудачи ни случались с нами в школе, всё это сущие пустяки по сравнению с тем, что ждёт нас впереди. Об этом тоже все прекрасно знают, даже несмотря на самые радужные ожидания.
Конечно, во многом подводят (ну, или кому-то помогают!) гены, заложенные в нас предками. Известны случаи, когда, предположим, в потомственных профессорских семьях вырастали откровенные негодяи, недостойные даже дедовского аристократического мизинца. Или в роду хронических алкоголиков и бездельников неожиданно расцветал гений чистой красоты и мощного интеллекта. Но чаще всего мы послушно наследуем основные качества предков. Как бы ни отнекивались от своих корней, но эти гены не выпускают нас за рамки, отведённые природой. Можем сколько угодно играть чужие роли, напяливать на себя чужие пиджачки, но ушки-то рано или поздно вылезают наружу.
Потому, наверное, и государство рабочих и крестьян, благодаря своим недальновидным и кровожадным вождям, истребив поначалу аристократию и интеллектуальную во многих поколениях элиту, терпело впоследствии постоянные политические, военные и экономические неудачи, даже не пытаясь разобраться в глубинных причинах провалов. Если чего-то государство и добивалось, то очень высокой ценой, кровью и невосполнимыми человеческими потерями…
Впрочем, так далеко в подобных рассуждениях Яшка не заходил ни тогда, ни потом. Поболтать об этом в тёплой компании под водочку и хорошую закуску он ещё мог, но не более этого. Его устраивало относительно устойчивое состояние, в котором он находился. Все свои победы он откладывал на будущее, если уж сейчас они особо не удавались. На поддержку предков особо не рассчитывал, так как твёрдо помнил, что ни великих деятелей культуры, ни политиков или полководцев в его роду не было, а кто же всё-таки был? Очень хотелось надеяться, что не было прохвостов, подонков или негодяев. В общем-то, так оно, по всей вероятности, и было. Но… кто мог утверждать такое с точностью? В том-то и дело, что никто.
Да и в Яшкином окружении, среди одноклассников и друзей, не было достойных внуков героических дедов, потому что в их провинциальном городе, разросшемся в конце девятнадцатого века вокруг большого рельсопрокатного завода, если и проявлялись какие-то знаменитости, то это были выходцы не из интеллектуальной элиты, а всего лишь из знатных рабочих династий. Гордиться принадлежностью к передовикам производства и стахановцам было скучно и неинтересно, как бы рабочий класс ни возвеличивали и ни называли движущей силой общества, благоразумно замалчивая, кто по-настоящему вершил, вершит и будет вершить народные судьбы. Иными словами, чем тут, спрашивается, гордиться?