Калейдоскоп - стр. 26
Из больницы Соланж и Александру забирал Артур, потому что Сэм был занят на репетиции. Он постоянно отсутствовал, возвращался домой лишь поздно ночью.
Соланж ничего не говорила мужу, тщательно скрывала свои переживания, надеясь, что все образуется. Она сознавала, что в их браке наступили перемены, и начинала чувствовать в душе некую пустоту, причинявшую постоянную боль.
Похоже, лишь Артур это замечал, с ним единственным она могла говорить по душам. У него, правда, были свои проблемы. Он хотел иметь детей, а Марджори не желала об этом и слышать. Осуждая поведение Сэма, Артур считал его круглым дураком, но вслух этого не высказывал, а лишь пытался морально поддержать Соланж во время их частых встреч, обычно происходивших в обеденное время. Артур осуждал Сэма за нечестность по отношению к столь беззаветно любящей жене и нередко жалел, что тогда, в Париже, не проявил большей настойчивости, чем Сэм, но что было толку теперь в этих сожалениях? Соланж принадлежала другому и любила своего мужа.
– А ты, Артур, ты счастлив? – спрашивала она и тут же сама отвечала: – Нет, конечно же, нет… Я напрасно спрашиваю тебя…
Артур только смотрел на нее тоскливым взглядом. Как можно быть счастливым с женщиной вроде Марджори? Это же просто эгоистичный, честолюбивый айсберг.
– Тебе следовало бы заставить ее родить детей, если ты хочешь их иметь. Время работает против вас.
Соланж сказала это с серьезным видом, но Артур с горечью рассмеялся. Невозможно было заставить Марджори сделать что-то, чего она не хотела. По крайней мере, он не мог этого. Не такой он был человек.
– Невозможно заставить женщину иметь детей, – покачал головой Артур. – В конце концов получится, что и мать несчастна, и дети тоже. Не то что твои.
Хилари и Александра были прелестными малышками, Артур боготворил их. Хилари была темноволосая, как Сэм, и зеленоглазая, а Александра ярко-рыжая и голубоглазая.
Артур улыбнулся Соланж и увидел в ее глазах печаль. Она знала, как проводит время Сэм – слухи о его похождениях распространялись по Нью-Йорку быстро, да и газеты уделяли ему много внимания.
– Он ужасный глупец. Ему тридцать один год, мир лежит у его ног… и жена у него такая, за которую любой мужчина дал бы отсечь себе правую руку.
– Зачем мне рука? – усмехнулась Соланж. – Мне нужно его сердце, а не рука… или все эти дорогие безделушки. Когда он нашкодит, то непременно приносит украшения с бриллиантами.
– Я в курсе, – нахмурился Артур.
Он по-прежнему давал Сэму рекомендации относительно его финансов и в последнее время настаивал, чтобы тот жил экономнее. Но Сэм его не слушал и упивался успехом: все покупал, покупал и покупал… все только самое лучшее для дочек… меха и ювелирные украшения для жены… одежду для себя и дорогие подарки для любовниц. О нескольких его возлюбленных Артур был осведомлен, но в глубине души надеялся, что Соланж ничего не знает. Но, оказывается, дело обстояло иначе. Ему впервые показалось, что она действительно несчастна.
– Я не знаю, Артур, что мне делать. Устроить ему сцену и сообщить, что знаю обо всем, или тихо сидеть и ждать, когда это закончится. А закончится оно скоро. С Сэмом так всегда… Потом он ко мне возвращается.
Соланж улыбнулась такой улыбкой, за которую Артур многое бы отдал, если бы она предназначалась ему.