Как жить с французом? - стр. 16
А поскольку черновик специально придуман для ошибок и их исправления, мои недостатки, как чёртики из табакерок, повыскакивали в присутствии Гийома. Они чувствовали, что этот глоток свободы – последний, вот-вот я закручу гайки и стану идеальной женщиной, каких штампуют на ведических тренингах.
Перестану всё на свете анализировать.
Откажусь от привычки говорить командным тоном.
Проведу сортировку приоритетов и переставлю работу на дальние позиции.
Научусь готовить.
Стану пунктуальной.
Пока же я – сгусток самых непривлекательных женских качеств в симпатичной упаковке. И самое неприятное – в присутствии Гийома мне за себя почти не стыдно. Ведь я такая плохая, потому что он не на высоте. А значит можно с чистой совестью командовать, лениться и опаздывать.
Опаздывали, к слову, мы везде и всегда. Если планировали выехать после завтрака, то непременно получалось в час обеда. Если составляли программу посещения – не выполняли и половины. Если собирались лечь пораньше, все равно засиживались в джаз-клубе до полуночи. Такова уж особенность пары Рыб. И хотя порой я ужасно злилась, что все идет наперекосяк составленному плану, приятно было, что никто не подгоняет меня и не обвиняет в медлительности. Разве отпуск придуман не для того, чтобы прижать плавники и плыть по течению?
Целыми днями мы слонялись по жилым кварталам, подолгу обедали в кафе, если там было уютно, заходили греться в сувенирные лавки, постоянно отклонялись от намеченного маршрута в пользу какой-нибудь живописной улочки. Мы так и не увидели Атомиума, да и Писающего Мальчика нашли в предпоследний день. Мы держались за руки и часто останавливались посреди тротуара, чтобы поцеловаться. Это выглядело странно: Гийом вдруг притормаживал, разворачивался на девяносто градусов, притягивал меня к себе и прижимал свои губы к моим. Мне, признаться, не помешали бы какие-то вступительные слова или предупредительные жесты. Но я послушно прикрывала глаза и отвечала на поцелуй, чтобы не отвратить его хотя бы от этого проявления эмоций.
Потому что порой мне без шуток казалось, что Гийом аутист. Вроде бы его действия говорили о том, что моё общество ему приятно, но вслух он в этом не признавался. Для меня, человека слова, это было невыносимо. В моем универсуме события, мысли, чувства становятся реальными только в момент произнесения; на территории невербальных знаков, сигналов тела, красноречивых взглядов и прочей интуитивной хиромантии я чувствую себя слепым котёнком. Мне необходимо было проговорить все, что происходит между нами, понять, что такое для него эти каникулярные отношения, и самой найти им подходящий маркер. Всё это было странно, не запланировано, и Гийом даже не пытался помочь мне разобраться в себе.
С трудом удавалось вытягивать из него информацию о каких бы то ни было чувствах. Всё, что удалось узнать, используя ассортимент можжевеловых ликеров в комбинации с крепленым пивом, это то, что он некрасиво расстался с бывшей девушкой. Она была испанка. Узнав об этом, я вздохнула с облегчением: конкурировать с испанкой, да еще совсем недавно разбившей его сердце, в вопросах любви и страсти практически безнадёжно. Хорошо, что у меня на Гийома нет серьёзных видов. С бывшей девушкой они сошлись во время стажировки в Голландии. Через год она уехала продолжать стажироваться в Швейцарию, через полгода нашла там работу, а ещё через пару месяцев – и нового кавалера.