Как выжить евреям - стр. 57
Сопротивляться бесчинствам, имевшим место в ночь с 9 на 10 ноября 1938 г., было почти невозможно. Тем не менее отдельные акции сопротивления имели место. Так, двое юношей спасли свитки Торы из «Храма мира» – синагоги на Берлинер МаркграфАльбрехтштрассе. Тогда четырнадцатилетний Давид Цвингерманн и его младший друг Хорст Левенштайн обнаружили утром 10 ноября в сожженной синагоге, за толстой дубовой дверцей шкафа для хранения Торы, двенадцать неповрежденных свитков. Они вынесли их незаметно на улицу, им посчастливилось сразу найти водителя такси, который согласился эти свитки отвезти. Мать Цвингерманна помогла их спрятать у одного английского еврея, занимавшегося импортом чая. Впоследствии они были возвращены еврейской общине.
Заведующий культовым отделом общины Элиезер Эренрайх, узнавший об этой акции, был так восхищен мужеством юношей, что постарался найти для них возможность эмигрировать. Это удалось лишь в одном случае: Давид Цвингерманн смог 1 декабря 1938 г. с первой группой детей перебраться в Англию. Хорст Левенштайн в конце 1941 г. был депортирован в Ригу и там убит.
Имело место и идеологическое сопротивление берлинских евреев, прежде всего со стороны еврейской прессы. Две цитаты могли бы наглядно проиллюстрировать используемую ею тактику: «Для распространения правды нужно прибегать к хитрости» (Бертольт Брехт) и «Сатира, понятная цензору, является плохой сатирой» (Карл Краус). Ноябрьский погром означал конец имеющей давние традиции немецкоязычной еврейской прессы; все еврейские газеты были закрыты. Спустя несколько дней после погрома бывшим редакторам двух крупнейших еврейских газет было приказано явиться в Министерство пропаганды.
«Там им сообщили, что они должны в течение нескольких дней организовать новый информационный орган Jiidische Nachrichtenblatt (Еврейская информационная газета). В их распоряжение предоставлялись помещения и финансовые средства закрытых газет. Новая газета должна была распространяться исключительно среди еврейского населения на территории рейха и служить источником информации для все более ущемляемого в правах национального меньшинства. Одним словом, это был подлежащий строгой цензуре печатный орган, задачей которого являлось распространение важной с точки зрения правящего режима информации среди еще оставшихся в Германии евреев» (Клеменс Майер).
Даже в этих условиях «Еврейская информационная газета», пользуясь эзоповым языком, непонятным для строгого цензора из Министерства пропаганды (но не для читателя!), высказывала свое мнение о ноябрьском погроме.
Так, в газете была помещена критическая статья о фильме «Чикаго», который был показан в Еврейском культурном центре: «Город объят пламенем, а пожарные, не вмешиваясь, наблюдают. Все шланги присоединены, лестницы приставлены, брандспойты в состоянии готовности, но никто не шевельнется, чтобы их включить. Пожарные ждут команды, но команды не слышно. Лишь когда город, раскинувшийся на площади свыше пятисот моргенов, полностью сгорел и вокруг уже одни развалины, отдается приказ. Пожарные команды возвращаются в депо. Злонамеренная выдумка? Уродливая сказка? Нет. Правда. И Голливуд смог ее воссоздать».
В ходе ноябрьского погрома в Берлине было арестовано около двенадцати тысяч евреев – мужчин, которых отправили в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Для тех, кто позже был выпущен из лагеря, этот арест в ряде случаев явился спасением, поскольку еврейским зарубежным организациям удалось получить разрешение на эмиграцию некоторых арестованных, как это было, например, в случае адвоката из Панкова Херберта Эгера. После освобождения из Заксенхаузена ложа Б’най Б’ритт помогла ему вместе с семьей эмигрировать в Англию. Его сын вспоминает: «В ноябре 1938 г. отец был вызван в гестапо. В этом не было ничего необычного: его, как секретаря общины (Синагогального союза в Панкове. –