Как в кино - стр. 29
– Гулять? Погодка вроде ничего.
– Главное, дождя нет, – улыбнулся Роман на ходу, потом притормозил, достал телефон. – Наташа, а вы, случайно, не знаете эту девушку? Я не со всеми в поселке знаком… Может, она из наших?
Вглядевшись в снимок, она изогнула рот фиолетовой подковкой, покачала головой:
– Вроде нет. Лицо смазано…
– Есть такое.
– Но волосы такие я уж всяко запомнила бы! Не, не наша. Что сказать, если вдруг объявится?
– Вряд ли. – Роман сунул телефон в карман. – Но если нетрудно, позвоните мне, если увидите… Ей ничего не надо говорить, она не поймет, кто я такой. Потом сам объяснюсь.
Она разулыбалась:
– Маленькие тайны? Ну что ж, дело молодое. У кого их не было?
Не ответив, Роман тряхнул головой и торопливо пошел прочь, сжимая в карманах кулаки: «Не о том подумала… Решила, что я способен завести отношения?! Серьезно? Всего лишь через год после Вариной смерти…»
Какая-то часть его признавала: он и сам мог рассудить так же, если бы речь шла о других, малознакомых ему людях. Что противоестественного в продолжении жизни? Но себя Роман знал лучше, чем кого бы то ни было, и понимал: должны пройти если не десятки лет, то, по крайней мере, годы, чтобы чье-то лицо смогло заслонить Варино. Пока ему вообще не казалось возможным нечто подобное…
– «Ведь никто никогда не любил тебя так, как я!»
Под эту старую песню Алены Свиридовой, которую любила слушать его сестра, они с Варей танцевали-дурачились в тот первый день, когда Роман перевез ее вещи в их дом. И под нее же она умерла… Сама попросила включить. Роман нашел песню в своем телефоне, включил и положил его на прикроватную тумбочку, едва втиснув между шприцами и ампулами, а когда взглянул на Варю, то понял, что она уже смотрит из другого мира. Песня унесла ее? Или она унесла с собой песню, чтобы не забыть: «…никто никогда…»
«Мы все забываем, пересекая черту, – думал он с досадой, направляясь к поселковому магазинчику, где наделся застать кого-то из местных и показать снимок в телефоне. – Или память очищается не сразу? Если есть некий Высший суд, сперва надо получить сполна за все, что натворил на Земле… Значит, в этот момент мы еще должны помнить. Все, каждую деталь, ведь оправдать наше существование может какая-то мелочь, которой мы даже не придали значения. Как та луковка у Достоевского… Я хоть кому-нибудь дал такую вот луковку? Что я вообще сделал, чтобы моя жизнь чего-то стоила? Варю не спас. С матерью не общаюсь. Фильмы снимаю паршивые».
Как всегда, спасительной мелодией в голове прозвучало имя сестры, которая приходила на помощь каждый раз, когда ему становилось совсем худо. И стало стыдно за самого себя: зачем сбежал тайком? Могли бы пойти вместе… Это ведь Лиза вышла на след той девушки и добыла фотографию, она имела полное право участвовать в поисковой операции до конца.
– Куда там, – пробормотал Роман, преисполнившись негодования на себя самого, – тебя же ломать будет, если ты не станешь первым!
Однажды в пылу ссоры один артист, которого Роман решил вывести из проекта (тот каждый раз являлся на съемки подшофе!), бросил ему в лицо:
– Дешевка!
Это было словечко из восьмидесятых, не иначе, когда Воскресенского еще на свете не было, а этот актер проживал лихую юность, до сих пор не выветрившуюся из его мозга. И все же Роману не потребовалось толкование, он так и взвился, услышав: