Как убили СССР. «Величайшая геополитическая катастрофа» - стр. 50

предполагало изучение больших социальных систем. Да и сам институт в целом изначально задумывался как учреждение с гораздо большим объемом специфической работы. Как вспоминает его нынешний директор, «первоначально предполагалось, что институт создается в рамках ЦК КПСС и это будет закрытый институт» [2.31. С. 102]. Но, как говорят люди, допущенные к секретам, в самом институте был закрытый сектор, разработки которого уходили в аппарат ЦК и в КГБ. В Болгарии, например, был образован Институт социального управления при ЦК БКП. Своей местной ЧК не доверяли, да и люди в партийных органах были толковей и могли понимать ученых. Через некоторое время институт был подвергнут серьезной чистке, чему практически полностью посвящена вся книга «Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах» [2.31].

Естественно, мы не будем ее здесь пересказывать, а только укажем, что винят уцелевшие социологи некоего тогдашнего секретаря Московского горкома партии по идеологии В.Н. Ягодкина и куратора института от аппарата ЦК некоего Г.Г. Квасова. Эти «штирлицы» выискивали предлоги в борьбе с учеными. Поводы находились к каждому свои: Ю. Левада читал и потом опубликовал «Лекции по социологии». Им же издана книга «Моделирование социальных процессов». Нашли что-то не то – уволили. А.Г. Здравомыслов написал книгу «Методология и процедура социологических исследований», где опубликовал бюджет времени партийного работника, – оказывается, тем самым нарушил секретную инструкцию, о существовании каковой он, естественно, не знал, – выгнали из Ленинградской ВПШ. Институт общественного мнения был свернут по указанию первого секретаря ЦК ВЛКСМ С.П. Павлова в конце 1967 г. после проведения опроса «Молодежь о комсомоле» [2.31. С. 168, 210]. Молодежь уже думала о комсомоле не так, как это нужно было в ЦК ВЛКСМ. Вдруг бы эти материалы попались на глаза кому-то из «старших товарищей» и там сделали бы оргвыводы: а за что это наши комсомолята получают зарплату при таких результатах?

Потом все же нашла коса на камень: товарищ второй секретарь МГК «нарвался» на зятя председателя Совмина СССР: «Середина 70-х годов была периодом разгула идеологической дубинки в лице тогдашнего секретаря горкома партии по идеологии Владимира Николаевича Ягодкина. Расправившись с такими академическими институтами, как Институт истории СССР, Институт экономики, Центральный экономико-математический институт, Институт философии, с журналом «Вопросы философии», он решил взяться за ежегодник «Системные исследования» [2.32. С. 123]. Директор Института системных исследований Д.М. Гвишиани сам редактировал ежегодник, и он не мог потерпеть, чтобы там выискали «крамолу». Летом 1975 г. В.Н. Ягодкин был уволен.

Американцы же, в свою очередь, внимательно глядели со стороны на происходящие коллизии в советской науке. И смогли дать точные оценки. Первой книгой по советской социологии явилось исследование сотрудника RAND Corporation Г. Фишера [2.33]. Советологами давались весьма четкие оценки ущербности науки и процветания идеологии. Так, в статье «Советологи» о проблемах советской науки» [2.34. С. 308] приводятся следующие оценки: Д. Гелдман (Heldman): «Советская марксистская идеология, диалектический материализм неотъемлемо враждебны науке и научной практике» (Heldman D.C. The Need for Controls // Problems of Communism. 1967. Jan./Febr. P. 69); П. Уайлз (Wiles): «Общественная наука наверняка потрясет коммунизм до основания. Подъем общественной науки – важный компонент… конца идеологии» (Wiles P. Convergence Possibility and Probability // Planning and market in the USSR the 1960s’. New Brownswick, 1967. P. 98); З. Кац (Katz) в статье «Социология в Советском Союзе»: «…Общественная наука подрывает позиции марксизма-ленинизма» (Problems of Communism. 1971. May/June. P. 39).