Как спасти драконов - стр. 16

Стоик и Валгалларама, отец и мать Иккинга, тоже проснулись, хотя едва прикорнули. Эти великие Герои были викингами, непривычными к нежным чувствам, но Стоик, утешая, обнял жену, и они улеглись на твердую землю, положив между собой шлем, принадлежавший, как они думали, их мертвому сыну.

За день до этого двоюродный брат Иккинга, Сморкала, героически натянул одежду Иккинга и полетел на его драконе в бой. Половина племен архипелага видела, как Сморкала со стрелой в груди канул в море, поэтому Стоик и Валгалларама были уверены, что Иккинг погиб и отправился в Валгаллу.

– Ведь я же не виноват, правда, Валгалларама? – Стоик устало оглядывал изничтоженные острова, стиснув в ладонях лохматую голову. Где-то там осталась его земля, его корабли обратились в пепел, его прежний мир канул в небытие. – Неужто это проклятие пало на всех нас из-за того, что я не пустил младенца-Иккинга по волнам на смерть, когда мы узнали, что он недомерок? Неужто боги наказывают нас за то, что я слишком любил своего сына, чтобы последовать обычаю? Неужели Иккинг – наш любимый Иккинг – не должен был жить?

Ведь все беды начались с того, что Иккинг освободил дракона Ярогнева.

Валгалларама положила свою чугунную руку на плечо мужу.

– Мы воины, Стоик, – мягко сказала она. – Мы оба знаем, что такое война, что те, кого мы любим, могут лишиться жизни, и поэтому никогда нельзя затевать войну по пустякам. Но рабство людей и драконов было позором, который просто не мог продолжаться. – На суровом, словно высеченном из камня лице великой Героини горе не отражалось. – Иккинг правильно выпустил Ярогнева, а ты правильно не последовал обычаю. Бывают такие Вопросы, такие битвы, такие Иккинги, ради которых стоит лишиться всего мира. И даже когда все кончается катастрофой, невозможно сделать неверный выбор, если делаешь его по любви.

– Твоя правда, Валгалларама, – отозвался Стоик. Слова жены даровали ему пусть маленькое, но утешение, и он стал чуть меньше сутулиться. Прежний дух вождя отчасти вернулся к нему. – Я все же поступил правильно! Может, наш любимый Иккинг и погиб, и этого горя нам никогда не избыть, но он был величайший Герой, так ведь?

– Так, – согласилась Валгалларама.

– Вижу Иккинга, как сейчас, – гордо вздохнул Стоик. – Вот он стоит посреди этой ужасной тюрьмы, Черного Сердца, прямо перед Элвином и орет: «Люди и драконы умирают в цепях – это, по-твоему, совершенство? Такие прекрасные создания, как он, должны быть уничтожены навеки? Мы должны навек попрощаться с волшебством, мечтами и полетами нашего детства? Я говорю – НЕТ!»

Стоик вскинул кулак в воздух, подражая благородному возмущению сына, и восхищенно покачал кудлатой головой:

– Какой был сын! Какой потрясающий парень… Да, я с гордостью погибну с Драконьей Печатью на лбу и горжусь, что был его отцом, хотя боги судили нам пробыть вместе так недолго…

Двое Героев в летах, чуть поскрипывая, прислонились друг к дружке. В последние годы они несколько отяжелели, а от постоянных боев на мечах коленные суставы склонны изнашиваться. Они прижались друг к другу лбами, Печать к Печати, словно два старых дерева, опирающихся друг на друга в бурю.

И наверное, они думали: по крайней мере, Иккингу не пришлось открыть глаза навстречу такому дню Светопреставления.