Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы - стр. 31

С появлением указанной «Программы» началась массовая приватизация в стране. Но, очевидно, в президентско-правительственных кругах полагали, что парламентский закон о программе приватизации «слишком сложный» (хотя он был согласован с правительством и подписан президентом), поэтому «темпы приватизации не соответствуют плановым» (по данным статистики, было приватизировано только 18,6 % от общего числа предприятий). В августе 1992 года (в период каникул Верховного Совета) появляется президентский Указ «О введении системы приватизационных чеков в Российской Федерации»; этот указ во многом противоречил принятому ранее приватизационному законодательству, в частности положениям «Программы», и был направлен на простое ускорение передачи государственной собственности в частные руки; он предельно упростил переход государственных предприятий «частникам» и исказил закон. В частности, указ легализовал чековую (ваучерную) приватизацию, которая послужила одним из главных механизмов растаскивания государственной собственности и скупки приватизационных чеков у членов коллективов предприятий за бесценок. В указе президента «исчез» пункт «именной» (из закона парламента) – то есть главный, обеспечивающий владение персональным владельцем.

Таким образом, этот президентский указ был прямо и непосредственно коррупционным, позволившим немедленно начать мошенническую деятельность с приватизационными чеками (ваучерами). Трудно предположить, что его авторы не желали такого результата, прямо противоречащего интересам государства и народа. В то время как Государственная программа приватизации предусматривала следующие цели (экономические и социальные):

повышение эффективности деятельности предприятий путем их приватизации;

создание конкурентной среды и содействие демонополизации народного хозяйства;

привлечение иностранных инвестиций в экономику России;

социальная защита населения и развитие объектов социальной инфраструктуры за счет средств, поступивших от приватизации;

содействие процессу стабилизации финансовой ситуации в стране;

создание условий и организационных структур для расширения масштабов приватизации в 1993–1994 годах.

Указ президента отбросил все эти цели, кроме последней – вся деятельность правительства оказалась подчиненной задаче «ускорения приватизации». Как это все напоминало сталинскую политику «сплошной коллективизации» 30-х годов! Особенно эта задача стала характерной после расстрела парламента в начале октября 1993 года. В 1993 году число приватизированных предприятий составило 88,6 тыс. (36,1 %), а в 1994 году оно возросло до 112,6 тыс. единиц (47 %). Правильно писал академик Н.П. Федоренко, указывая, что «при такой гонке было трудно достичь перечисленных выше целей (Программы. – Р.X.), экономические соображения отходят на второй план, первыми задачами становятся политические; в стороне остались вопросы улучшения управления предприятиями и повышения их эффективности. Таким образом, концепция и ход приватизации были трансформированы. Провозглашенные цели оказались формальными, пропагандистскими лозунгами»[11].

Правящая бюрократия торопилась, она жадно хватала самые прибыльные, мощные, современные государственные предприятия, недра, богатые нефтью, газом, рудами, нефтеперерабатывающие и химические предприятия, могучие заводы ВПК. Все транжирилось – за бесценок передавалось знакомым, друзьям, друзьям знакомых, знакомым друзей, женам, детям, бабулям и т. д. Стали появляться первые схемы сращивания госаппарата и дельцов, замаячили на горизонте первые олигархические семейства, влияние которых на Кремль стремительно возрастало.