Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы - стр. 20

Буквально с каждым днем ухудшалась социально-экономическая обстановка в целом по стране, забастовки, которых не было уже с конца 20-х годов, стали обычным делом. Несмотря на рост заработной платы, она не восполняла роста цен и инфляцию. Уровень жизни населения быстро падал, дефициты расширялись, недовольство и раздражение народа быстро возрастали.

В такой обстановке, вполне естественно, росло и недовольство наших парламентариев деятельностью правительства. Они тогда были очень тесно связаны со своими избирателями и часто встречались с ними. Им приходилось каким-то образом объяснять ситуацию, буквально изворачиваться от непрерывных обвинений в слабой деятельности. Граждане-избиратели, разумеется, винили во всем своих депутатов, обвиняли их в том, что они, их представители, «плохо работают с правительством». А либерал-пресса и TВ захлебывалась от восторга по поводу «правительства-камикадзе», самоотверженно «бросившего свои судьбы навстречу опасности и спасающего Россию». И это – еще на первом этапе деятельности правительства Ельцина – Бурбулиса – Гайдара, когда противоречия между ним и законодателем даже не проглядывались и, кажется, не предвиделись. Уже тогда виновным в развертывании кризиса был обозначен законодатель, а не президент и его правительство, сумевшие углубить этот кризис своей неразумной политикой. Правительство даже не предоставило бюджет на 1992 год. Об этом я неоднократно говорил президенту; в результате Верховному Совету приходилось вынужденно пролонгировать расходы на базе показателей предыдущего бюджетного года.

И, наконец, в начале февраля в Верховный Совет поступил проект бюджета на 1992 год и проект правительственной программы экономической реформы. Я дал указание парламентским структурам, а также Контрольно-Бюджетному комитету приступить к немедленной работе над этими документами. И сам стал внимательно читать программу; читал тщательно, выписывая главные моменты. Суть «программы», коротко говоря, состояла в следующих моментах:

проведение курса свободных цен на все виды промышленной продукции, несмотря на очевидное негативное воздействие этого курса;

ускоренная приватизация всего народного хозяйства;

финансовая либерализация, соответствующая требованиям международных организаций;

либерализация внешней торговли, переход к свободному притоку-оттоку финансовых ресурсов;

многократное сокращение финансовых ресурсов в целях поддержания промышленности и сельского хозяйства;

замораживание заработной платы, пенсий, пособий, стипендий;

сокращение расходов на здравоохранение, образование, научно-исследовательские расходы;

ориентация в политике на создание класса собственников;

курс на максимальное заимствование финансовых ресурсов на международных рынках (и ведущих западных стран);

10-кратное сокращение военно-промышленного комплекса, проведение в нем ускоренной приватизации.

Это – основные качественные характеристики «программы», но было множество и других положений, которые вызывали либо сомнение, либо несогласие. Например, отказ от обязательных требований к новому частному собственнику (приватизированного предприятия) в части производства той или иной профильной продукции, нужной обществу, отсутствие гарантий сохранения занятости, обеспечение успешной деятельности и пр. А ведь такого рода требования были обязательными, когда приватизировались крупные предприятия в западных странах в 70–80-х годах; я этот вопрос хорошо изучил и знал. И самое главное – вся программа базировалась на известной доктрине «Вашингтонского консенсуса», о которой я выше писал. Даже простое сравнение 10 пунктов этих двух моделей показывает пусть и не зеркальное, но сходство в основных положениях.