Как раскрывать экономические преступления - стр. 13

Следует помнить, что предложенные детективом дополни тельные вопросы при неудачной их редакции могут содержать элементы внушения. Поэтому он должен так сформулировать дополнительные вопросы, чтобы как можно больше освободить их от элементов внушения. Здесь имеются в виду не так называемые наводящие вопросы, в самой редакции которых “наводится”, то есть подсказывается ответ. Речь здесь идет о самых простых, осторожно сформулированных вопросах, которые на первый взгляд вполне свободны от внушения, но все же могут подсказать и часто подсказывают опрашиваемому ответ. При опросе свидетель подробно рассказал о внешнем виде мошенника, которого видел. Желая уточнить его рассказ, детектив задает ему вопрос: “Что было в руках у мошенника?” Казалось бы, простой, свободный от внушения вопрос. Сравним его с таким же вопросом, но поставленным в другой редакции: “Было ли что-нибудь в руках у мошенника?” Легко заметить, что оба эти вопроса серьезно разнятся по своим формулировкам.

Опрашиваемый, отвечая на вопрос в первой его формулировке, силится вспомнить, что же именно было у мошенника в руках, ибо сама формулировка вопроса содержит констатацию того, что в руках у мошенника что-то было. Эта формулировка как бы подсказывает, внушает свидетелю, что у мошенника в руках было что-то и задача свидетеля заключается в том, что бы вспомнить и сказать, что же именно было в руках. Отвечая на этот вопрос, опрашиваемый как бы исключает саму возможность того, что в руках у мошенника ничего не было. Второй вопрос больше свободен от внушения, ибо он не со держит констатации того, что у мошенника в руках что-нибудь было. Свидетелю предлагается свободно вспомнить, было ли что-нибудь в руках у мошенника. Не имея намерения в какой бы то ни было степени подсказать свидетелю ответ, детектив часто неудачной формулировкой предлагаемого им вопроса ограничивает свидетеля выборе ответа, направляет воспоминания свидетеля по неверному пути. Нередко от едва заметного нюанса, от ударения на слове, от простой перестановки слов меняется суть вопроса и в нем скрывается если не прямой, то в значительной мере внушенный ответ. Поэтому нужно, чтобы детектив не только предварительно проработал план опроса, отметив, по каким вопросам и в какой последовательности он должен опросить свидетеля, но и сформулировал бы основные вопросы, какие он собирается задавать свидетелю. Чтобы избежать внушения, заложенного в самой редакции вопроса, часто приходится разбить его на несколько последовательных вопросов. Даже такой явно наводящий вопрос: “Не правой ли руке вымогателя вы видели револьвер?” можно сделать свободным от внушения, если разбить его на ряд последовательных вопросов. Для этого нужно предложить свидетелю последовательно такие вопросы: “Не заметили ли вы чего-нибудь в руках у вымогателя?”, “Не револьвер ли был в руках у вымогателя?”, “В какой руке вымогателя вы заметили револьвер?” Если предложить свидетелю эти вопросы в указанной последовательности, то в значительной мере обеспечивается свободный от внушения ответ свидетеля. Вопрос: “За метили ли вы что-либо в руках вымогателя?” свободен от какого бы то ни было внушения, свидетель должен вспомнить только одно: видел ли он что-либо в руках вымогателя. Ответом на этот вопрос может быть односложное “да” или “нет”. При отрицательном ответе на этот вопрос все остальные вопросы о револьвере отпадают. За положительным же ответом свидетеля могут последовать ответы и на все дальнейшие вопросы. При таком расчленении вопроса на несколько отдельных последовательных вопросов легко избежать внушения, заложенного в его формулировке, и легко получить от свидетеля свободный, не внушенный ответ. Дети, имея ограниченный круг представлений, значительно хуже, чем взрослые, воспринимают общую картину события и значительно хуже взрослых воспроизводят ее. Дети способны охватить только отдельные, доступные их пониманию, а значит и восприятию, факты и обстоятельства, но они по большей части лучше взрослых запоминают увиденное, надолго сохраняя воспринятое в своей памяти. Подростковые дети имеют склонность к максимализму и усугублению увиденного. Стремятся делать собственные выводы и давать оценку увиденному. Поэтому опрос такого свидетеля возможен только об обстоятельствах, доступных его пониманию.