Как работает йога: здоровье по системе Алмазного Огранщика - стр. 23
Он посмотрел на меня с широкой ухмылкой. Я впервые видела, как он улыбается, и это меня не на шутку перепугало. Я почувствовала, что Бузуку в соседней камере изо всех сил прислушивается к разговору и жаждет хоть как-то мне помочь.
– А что ты умеешь делать, девчонка? На что способны… что девчонки вообще умеют? – и он снова отвратительно осклабился.
Я подумала о занятии, которое я только что провела с капитаном.
– Я знаю йогу, – сказала я, – и могу учить йоге. Еще я могу учить Праязыку – древним книгам на санскрите.
Сержант грубо захохотал.
– Я сказал, что ты умеешь, девчонка! Что-нибудь, за что люди деньги платят.
Я покраснела и потупилась. То, что не имеет цены, в этом мире ничего не стоит. Но тут мне еще кое-что пришло в голову.
– Я умею ткать, – сказала я. – Я отлично тку. И быстро.
Сержант помолчал, уставившись на меня оценивающим взглядом. А потом заорал:
– Бузуку!
– Что вам угодно… господин? – с нескрываемой иронией отозвался тот из-за стены.
– Если хочешь подкинуть этой глупой девчонке миску-другую риса, ради бога! Если же она врет, что умеет ткать, или не сможет выполнять какую-нибудь еще… скажем так, полезную работу… то она все равно тут долго не протянет.
– Слушаюсь… господин, – снова послышался голос Бузуку – насмешливый, но не настолько, чтобы последовало наказание дубинкой. Мы все это прекрасно понимали.
Полярная звезда
Третья неделя апреля
С тех пор мне перестали ночью передавать подачки через дырку в стене. Вместо этого из соседней камеры стали вновь поступать щедрые передачи – плошки с бобами и рисом и даже иногда, в качестве маленького сюрприза, лакомства. Я заметила, что эти сюрпризы, вроде горсти арахиса, всегда появлялись, когда дежурил капрал. В такие дни этот молодой человек с уже выпирающим брюшком всегда сидел на скамейке, ссутулившись и пялясь в потолок или на стену напротив, и сам поглощал арахис в огромных количествах. Он лузгал орехи один за другим и вяло кидал скорлупу на пол, где уже с незапамятных времен копились кучи мусора и пыли.
– Что это такое? – спросил меня капитан во время нашего следующего занятия. Он держал куски пергамента, которые я всегда хранила свернутыми в конце Малой книги.
Я невольно протянула руку и благоговейно до них дотронулась: даже прикосновение к ним утешало.
– Это записи, мои собственные записи на моем родном тибетском языке, которые я вела, когда мой Учитель обучал меня по Малой книге о йоге. И перевод, который мы с ней сделали, тоже там. Все это совершенно бесценно, это даже ценнее самой книги Гуру, потому что в мире существуют и другие ее копии, а этих записей – нет.
Капитан задумчиво кивнул и осторожно положил листы пергамента назад.
– Так вы все еще думаете, что я эту книгу украла? Что я могла бы такую книгу украсть? – в упор спросила я его.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом опустил глаза.
– Мы все еще… расследуем это дело, – сказал он наконец.
– Расследуете? Кто же ведет расследование?
– Сержант ведет, – отрезал он, и лицо у меня вытянулось. – Сержант ведет расследование, чтобы выяснить, не пропала ли у кого-нибудь эта книга.
– Но что за расследование? – снова спросила я. – И у кого она могла бы пропасть? Много ли здесь найдется людей, которым могла бы принадлежать такая книга? Кто бы сумел ее прочесть?