Как работает филантропия в США. Идеи и практика, ресурсы и организация - стр. 43
Во-первых, это процесс взаимный – фандрайзеры преуспевают лишь в доброжелательной, отзывчивой, готовой зажечься и, конечно, имеющей деньги людской среде. Во-вторых, благотворительный энтузиазм американцев – укорененная национальная традиция, а не одно лишь изобретение фандрайзинга наших дней. О последней имеется замечательное свидетельство Марка Твена.
В автобиографическом романе «Налегке» (в оригинале – Roughing it, 1872) великий насмешник вспоминает о временах «серебряной лихорадки» (он ею и сам короткое время «болел») в Неваде в 60-е годы позапрошлого века. В одной из глав романа Твен рассказывает – с присущим ему грубоватым юмором, здесь, правда, окрашенным в теплые тона – о благотворительном марафоне на Диком Западе, когда на Востоке еще шла гражданская война.
«Денег было – море разливанное. Тут уже приходилось думать не о том, как их добыть, а о том, как получше истратить их, промотать, расшвырять. И вот в этот-то критический момент телеграф принес нам радостную весть о нарождении новой мощной организации – Санитарного комитета Соединенных Штатов, которая объявила сбор средств в пользу раненых солдат и матросов федеральных войск, прозябающих в лазаретах на Востоке. Следом за этим сообщением пришло и другое: Сан-Франциско щедро отозвался на этот призыв через несколько часов после получения телеграммы. Вирджиния-сити поднялась как один человек! Наскоро сколотили местный Санитарный комитет. Председатель его, взобравшись на пустую тележку, стоявшую на улице «С», пытался успокоить разбушевавшихся сограждан, объясняя им, что члены комитета разрываются на части и работают не покладая рук и что не позже чем через час будет открыта контора и заведены книги для регистрации взносов, которые тут же и будут приниматься комитетом. Его голос потонул в несмолкающем реве оваций, никто не слушал оратора, и все требовали, чтобы деньги принимались немедленно, – они клялись, что не станут ждать ни минуты. Председатель умолял, объяснял, увещевал. Тщетно!
Не слыша и не слушая его, люди протискивались сквозь толпу к тележке, сыпали в нее золото и спешили домой, чтобы принести еще денег. Там и сям из толпы высовывался кулак с зажатой в нем монетой, – отчаявшись пробиться силой, люди прибегали к помощи этого красноречивого жеста, чтобы проложить себе дорогу к тележке. Китайцы и индейцы и те поддались всеобщему азарту: не пытаясь даже вникнуть в смысл происходящего, они бросали свои монеты в тележку. Женщины, аккуратно одетые и причесанные, ныряли в толпу и, крепко зажав в руке деньги, проталкивались к тележке, а через некоторое время появлялись вновь, оборванные и растрепанные до неузнаваемости.
Такой неистовой толпы, такой неукротимой и своевольной, Вирджиния еще не видала. Когда же страсти наконец утихли и толпа разошлась, ни у кого не осталось и гроша в кармане. …Вскоре комитет уже наладил систематическую работу, и взносы полились щедрым потоком, который не прекращался несколько недель. Частные граждане и всевозможные организации обложили себя, соразмерно с личными доходами каждого, добровольным еженедельным налогом в пользу санитарного фонда. Другой такой вспышки общественного энтузиазма у нас не наблюдалось, пока до наших краев не докатился знаменитый Санитарный Мешок Муки»