Как продать слоника? - стр. 18

– Например?

– Да все! Здоровье. Ум. Энергия. Обаяние. – Вовка намеренно понизил голос и снова блеснул фирменной улыбкой. – Ну, и капелька везения.

– И этого, по-твоему, достаточно?

Неужели он на самом деле считал, что здоровья и ума достаточно для счастья? Вот я абсолютно здорова. Надеюсь. В меру умна – если не считать увлечения тухлыми сериалами! Значит, по Вовкиной логике, я должна быть счастлива? Да. Нет. Это полная хрень!

– А, по-твоему, что нужно для счастья? – не успокаивался Куликов. – Вот что сделает счастливой лично тебя, Несчастных?

Ответ-то я знала. Такой ответ дали бы девяносто девять процентов женщин. Типа: любовь, семья, дети. Да. А любовь… она ведь как лотерея. Повезет тебе или нет, заранее неизвестно. И это не зависит ни от здоровья, ни от ума.

– Ну, – упорствовал Вовка. – Что тебе нужно для счастья?

– Любовь, – все-таки выдавила из себя я. – Взаимная, конечно.

– Конечно. Глупо было спрашивать, когда ответ так очевиден. Любовь. Отличечно! И что ты делаешь, чтобы найти свою взаимную любовь, Ленивых? Сидишь одна на кухне, в темноте, и под тихую лопаешь недоеденный салат? И при этом еще мечтаешь похудеть!

Блин, значит, он все-таки заметил, как я жрала! И теперь издевается. А еще прикинулся сочувствующим. Внутри меня снова вскипела злость, как серая пена на мясном бульоне.

– Ну, знаешь, Ушан…

– Ш-ш-ш! Спокойно! – Вовка предупреждающе выставил вперед ладонь. – Я догадываюсь! Ты считаешь, что однажды утром ты выйдешь из подъезда, и взаимная любовь сама выпрыгнет из-за угла, набросится на тебя и прямо-таки задушит в своих объятиях. А, между прочим, там, в комнате – Куликов оттопыренным большим пальцем указал на дверь у себя за спиной – как минимум, два неженатика. Точнее, три, если считать меня. Но меня считать не надо. Два. Витька Гречков и Андрюха Красносельский. Пошла бы, да занялась кем-нибудь из них. Хотя бы для практики.

Вовка приоткрыл кухонную дверь и выглянул в коридор. Из комнаты доносились дружные взрывы хохота. И комментарии. Это однокашники смотрели школьные фотки. А потом все разом загалдели: закончили просмотр.

– Во, слышишь, – не унимался Куликов. – Они уже стулья двигают. Сейчас танцевать начнут. Пойди, потанцуй хотя бы с Дюсиком Красносельским. Я точно знаю, что ты ему очень нравилась. Он мне весь мозг проел. Я, может, и влюбился-то в тебя из-за него. Он о твоих глазах даже стихи сочинял. Как сейчас помню: «Глаза любимой светят мне, как огоньки в холодной мгле, и согревает этот свет, которого дороже нет».

– Дюсик писал стихи?! – поразилась я. Красносельский и поэзия никак не стыковались в моем воображении. – Я не знала.

– Везунчих! А я по полной натерпелся: он читал мне все подряд. С тех пор меня пучит от стихов. Ну, пойди, потанцуй с ним!

– Ты что, сводничаешь, Ушан? Зачем тебе-то это надо?

– Я хронически не выношу несчастливых людей. Особенно таких как ты – несчастных по собственной глупости.

– Значит, я, по-твоему, полная идиотка?

– Ну, полная – это точно, а про идиотку – это ты сказала.

Блин, этого я уж никак не могла вынести! Черствый самодовольный кекс! И, главное, я сама ему подставилась! А он предательски ударил. По самому больному. Вот гад!

– Знаешь, Куликов, иди-ка ты… Упражняйся в остроумии на ком-нибудь другом. Для поднятия самооценки. А я с тобой больше не хочу разговаривать!