Как приручить холостяка - стр. 5
Мой клиент только и успел, что перейти небольшую дорогу и завалился возле бордюра. Смотрю на его несуразно и неестественно вывернутую фигуру и мысленно готовлюсь к худшему.
Ускоряюсь и, перейдя на небольшую рысь, добираюсь до него в считанные секунды. Сажусь на корточки, кладу на спину и трогаю сухое жилистое запястье, пытаясь прощупать пульс. Ничего не чувствую. Перемещаю пальцы под челюсть и молча считаю слабые удары.
Со вздохом встаю и смотрю на мертвецки пьяного Петровича, который спит беспробудным сном.
— Ну что вы стоите? — раздаётся сзади голос моей ненаглядной Елены Александровны. — Срочно нужно проводить реанимационные мероприятия!
Оборачиваюсь и наблюдаю, как она спешит ко мне в этой своей тонюсенькой блузочке, трепещущей на ветру. Ну куда вот прется в таком виде? Замерзнет же!
— Какие? — усмехаюсь.
— Сердечно-лёгочную реанимацию, какие же ещё! — возмущённо пялится на меня проверяющая.
— Ты мне предлагаешь бомжу искусственное дыхание сделать? — хмуро смотрю на нее исподлобья. — То есть, его тебе жалко, а врача-травматолога — нет?
— По протоколу положено реанимировать в течение тридцати минут после клинической смерти. – женщина опускается перед Петровичем на колени и трогает его за запястье.
— Не, — усмехаюсь, — я к нему не прикоснусь.
— Это подсудное дело, — бросает на меня быстрый взгляд Елена Александровна.
— Я лучше сяду, — вздыхаю, скрещивая руки на груди. — Я не знаю, чем Петрович может болеть. Он же у нас как кот, который гуляет сам по себе.
— Сделайте хоть что-нибудь!
— Запросто, — оборачиваюсь за спину и вижу столпившийся на крыльце приёмного покоя и за нашими спинами медперсонал. — Каталку привезите и отвезите его в морг!
— Кирилл Сергеевич, вы же врач, — взывает к моей совести Елена Александровна, хлопая Петровича по щекам. — Так нельзя.
— Ну вообще-то вы тоже врач, — с наслаждением наблюдаю, как у Елены Распрекрасной лицо вытягивается от изумления. — Раз вы точно знаете, как нужно реанимировать, тогда вперёд — покажите нам мастер-класс.
— Да он из-за вас умер! — выдыхает проверяющая, не находя других аргументов, и с сомнением косится на бомжа, роется у себя в карманах, а после вытаскивает из одного платок и расправляет его. — Совести у вас нет!
— Вот такая я циничная мразь, — усмехаюсь. — Я бы на вашем месте потом флюорографию сделал.
Елена Александровна молча зыркает на меня, укладывая платок на рот Петровичу, а я едва сдерживаю смех.
Вижу наших с каталкой и подхватываю проверяющую под мышки ровно в тот момент, когда она со всей своей возможной силы пытается надавить ничего не подозревающему Петровичу на грудь.
Ставлю женщину на ноги.
— Что вы делаете? — выдыхает она и начинает брыкаться, потому что я разворачиваю её за плечи и веду в сторону приёмного отделения.
— Вы, конечно, героическая женщина, — миролюбиво бубню над её головой, — но я бы вам посоветовал помыть руки с мылом раза три, а то подхватите ещё чесотку какую-нибудь или вши.
— Мы обязаны провести реанимацию, — беспомощно оборачивается она на Петровича, но покорно переставляет ноги в нужном мне направлении.
Саму, видать, воротит от всего этого с непривычки.
— Да всё сделают, не переживай, — усмехаюсь и веду ее к умывальнику.
Смотрю из-за спины проверяющей в зеркало на её растрёпанный и слегка бледный вид теперь немного иначе. Конечно, пульс у нашего внезапного пациента следовало бы проверить более тщательно. И всё же она отважно ринулась спасать жизнь человеку.