Как приручить дракона - стр. 6
– НЕ МЕРЕЩИТСЯ! НЕ НАДЕЙСЯ! – сказал тот самый голос, и я аж подпрыгнул на кровати.
В этом казенном помещении совершенно точно никого не было! Только я! Я?
Наконец мне пришло в голову осмотреть себя. А голос… Разберемся! Слуховые галлюцинации – не самое худшее, с чем мне приходилось жить. Руки и ноги были в доступности, так что я принялся разглядывать свои конечности и осмотром остался доволен. Худощавые, жилистые, мускулистые руки и ноги – какие у меня были лет в двадцать пять или двадцать семь. Не Аполлон и не Геркулес, да, но до того, как слег и совсем потерял контакт с организмом – со спортом был на «ты». Бег, турнички, брусья, плавание, постоянная физическая активность… Не от хорошей жизни, а потому что не мог по-другому: казалось – остановлюсь, и болезнь меня доконает. Мне удавалось убегать от немощи целых десять лет после того, как поставили диагноз. Такой же, как у отца. Но «корона» меня догнала и притормозила. И потому последние три года – десять тысяч ме-е-едленных шагов в день, двадцать отжиманий за подход, стариковская гимнастика и пара асан из йоги – это был мой максимум, после которого я чувствовал себя как выжатый лимон. Ну, и работа, да. Уроки. Уроки я проводил от и до, а потом вообще никак себя не чувствовал. Медленно умирал.
А тут – руки и ноги были в порядке. Здоровые, крепкие. И это мне не мерещилось: я лег на спину, покрутил велосипед в пижамных штанах – и остался доволен! Задрал пижамную рубаху и ткнул себя в пресс – ух, прямо как в универе и в первые годы после армии! И что, что я тощий? Зато кубики есть! И вообще – никакой не тощий, а хлесткий! Тощий я был… до всей этой чертовщины.
– Больной! Вы очнулись? – с незнакомым акцентом спросила молодая крепкотелая женщина в белом халате, заглядывая в палату. – Чего вы безобразничаете? Я сейчас опричников позову, лежите смирно!
Однако, снова здравствуйте! Во-первых, у нее на шее болтался бейджик, на котором было написано «Lidiya Gorshkova, medicinskaya sestra vysshej kategorii», а во-вторых… А во-вторых – почему она милицию-полицию опричниками зовет? Ну, и в-третьих, я ухватил себя за бороду и снова едва не выругался: ну каким таким чудным образом выросла у меня борода?
– Я не буяню, – сказал я, выдернул из этой бороды волос и поморщился от комариного укуса боли. – Трах-тибидох-тибидох. И ничего мне не мерещится, и ничего я крышей не поехал.
Волос был медно-рыжий. Мой. Значит, я – это я. Почему-то выведение этой аксиомы показалось очень-очень важным аспектом. Зеркало бы еще найти…
– Лидочка, я смотрю – господин Пепеляев пришел в себя? – раздался хриплый голос, который при этом определенно принадлежал даме. – Мы побеседуем? Закройте дверь в палату, снаружи. И никого не пускайте! Не переживайте, ваш пациент – человек благоразумный и ответственный, мы с ним найдем общий язык.
Пепеляев – это я. Но почему – «господин»? Что это еще за новости? У нас в Беларуси так обращаться вообще-то не очень принято. Обходились идиотским «мужчина!», «женщина!» или «извините, пожалуйста…» В официальные моменты по имени-отчеству величали. А тут – господин? Ну, может, тетенька слегка с прибабахом? С этими «опричниками» всех мастей такое бывает… С другой стороны – а с кем не бывает?
Я сфокусировал взгляд на входе в палату.