Как приручить дракона - стр. 27
А ещё – в костюмах полно карманов, а я карманы очень люблю, в них можно кучу всего положить. Например – обезбол или большой раскладной нож. И то и другое может помочь в трудной ситуации, если на вид ты – крепкий тридцатипятилетний мужчина, а по сути – дряхлый старик, у которого начинается одышка после подъема на два этажа.
Одышки у меня теперь не было, но привычки – остались. Проблема была в том, что костюмы, которые я видел тут в магазинах, мне совсем не нравились: казенные, какие-то безыдейные! Их явно делали для толстопузых короткоруких и кривоногих уродцев, и речь вовсе не про гномов или орков – они-то уродцами не были, вполне себе гармоничные в своей странности существа. Так что я направился в ателье, которое располагалось – внимание! – в самом обычном «Доме быта», каких полно на всем постсоветском пространстве. Цены привели меня в состояние легкого нокдауна. Такие брюки, пиджак и жилет, которые подходили мне, стоили две тысячи. Дурдом! С другой стороны – на заказ оно, в принципе, и должно стоить дорого! Но в голове я держал мысль про две визитки в кармане: от Сыскного приказа и от Радзивиллов, и потому – сговорился заплатить половину сейчас и половину – по готовности, и на скидку за пару брюк и рубашек.
Вот переоденусь в приличную сорочку и штанцы, постригусь – и вуаля, стану респектабельным джентльменом. Все-таки лохматый тип со всклокоченной бородой и в одежде «милитари» доверия не вызывает. Ко мне уже подходили на улице местные стражи порядка – судя по шевронам, какая-то «Полесская вооруженная милиция», спрашивали документы, интересовались содержимым рюкзака, цыкали зубами на мешочки с монетками: как я уже сообразил, мне Сыскной приказ отсыпал невообразимую мелочь! Были ведь монеты и сотенного номинала, их бы всего тридцать штук хватило на весь гонорар!
А ещё в этом самом ателье я стал свидетелем пренеприятнейшей сцены. От подобных сцен я отвык, я и видел-то их всего пару раз, в детстве, на рынке. Тогда наглые типы характерной наружности щемили там «синюков» – дядечек со всякой железячной мелочевкой: инструментами, деталями, антиквариатом. Требовали регулярно отстегивать с выручки какую-то копейку, угрожали расправой… Так-то в нашей Беларуси с подобными закидонами разобрались примерно к середине двухтысячных, и мы прекрасно себя чувствовали без этих атрибутов эпохи накопления первичного капитала, которые коснулись нас краешком и процветали разве что в моем раннем детстве.
А тут – однако, здравствуйте. На работящих тетенек откровенно наехали! Рэкет, крышевание и вымогательство – вот как это называется. Три молодых мясистых быка самой обычной человеческой наружности, в кроссовках и спортивных костюмах, пинком распахнули дверцу швейного ателье и самым хамским образом потребовали мзды. Не слушая возражений, один из них перепрыгнул прилавок, сунул свою лапу в кассовый аппарат и отсчитал сколько-то монет крупного номинала. Так я, в общем-то, и узнал об их существовании. И крупных монет, и – местных братков, да.
– Холодовцы лишнего не берут, мать! Что моё – мое, что твоё – твое, – цыкнул золотым зубом громила, хотя швея ему скорее в сестры годилась. И уже собрался уходить, как увидал меня: – А ты че пасешь, терпила бородатый?
Вот за каким бесом это ему надо? Я его что – кусаю, трогаю? Я за костюмом пришел, а не в бандитские разборки влезать, я вообще понятия не имею, какие тут расклады и что происходит, чтобы делать вид, что могу что-то изменить. Да и вообще, как в том анекдоте – «много ли съест одна мышь?» Но… Я ещё с армейской службы понял: прогибаться нельзя. Один раз отведешь взгляд, сдашь назад, пройдёшь мимо, и все – пиши пропало. Потеряешь не только и не столько репутацию, сколько самоуважение… Потом можно как угодно долго искать себе оправдание, но внутреннее понимание того, что ты не человек, а тварь дрожащая, придётся изживать очень, очень криво и сложно. И не факт, что получится.