Как поймать монстра. Круг второй - стр. 20
– Вниз, – сказал Йен резко. – Вслед на мои шаги. Ровно на следы. Крутой спуск. Здесь есть опасно. Риск повторного обрушения. Понимать?
– Да, сэр, – Роген отсалютовала. – Шаги, спуск, риск. Понимать. Умная голова. Запоминать.
Сайлас тяжело вздохнул, но Йен не обратил на ее кривляния никакого внимания и только повторил:
– По моим следам. Вниз.
Когда он отвернулся, подзывая шахтера с фонарем, Роген негромко продекламировала для Сайласа и Купера:
– Мы войдем в лабиринт, – Сайлас покосился на нее. Несмотря на веселый голос, она задумчиво смотрела в черный разлом дыры, уходящей вниз, – и будем идти против хода солнца… Пу-пу-пу-у… – протянула она. – Ну что ж, звучит отстойно. Поехали.
Роген не затыкалась.
Попросту не умела. Ее несдержанный язык – кара Сайласа, наказание за плохую карму, причина его мигреней – видимо, не умещался в ее чертовом рту: другого объяснения этому бесконечному кошмару он найти не мог.
– Эта дыра, – раздался ее голос в тысячный раз где-то позади, – выглядит так, будто ее вырыли еще при святом Патрике. Что думаешь?
– Что пока рано делать выводы, – сдержанно ответил голос Купера из полутьмы.
– Да ладно, Куп. Мне вот кажется, ее пробивали железными молоточками маленькие гномы.
– Вам правда нравится валять дурака?
– Ты что! Не веришь в маленьких гномов с железными молоточками?
Ее голос разносился вдоль каменных стен, оседая в затхлом воздухе гулким эхом: «…точками», «…чками», «…ми». Как только гасло одно эхо, Роген тут же порождала другое. Здесь, в ледяной темноте, в каменной утробе под толщей земли, ее голос заполнял весь тоннель, делая его еще теснее. Свет фонариков то и дело врезался в жмущиеся вокруг стены, и, оказывается, все это время Сайлас не подозревал, что, наверное, у него чертова клаустрофобия.
– А в детстве ведь обожал Белоснежку…
Он молча двигался впереди них – незатыкающейся Роген и шикающего на нее Купера, – вслед за такими же молчаливыми Йеном и его помощником, светя себе под ноги фонарем, чтобы не упасть.
Этот тоннель не имел ничего общего с шахтой, оставшейся наверху. Та была продуктом деятельности людей, у которых были оборудование, материалы, вагонетки, искусственное освещение и другие блага цивилизации. Это же…
Это узкий, неровный проход, кое-как продолбленный в земле. Здесь не было ровного пола, стен или потолка – только каменная порода вокруг, грубые неровные напластования, валуны, наезжающие один на другой и уводящие тоннель вверх и вниз под неудобными углами. Пробираться приходилось пригнувшись, держась руками за нависающие потолочные глыбы. Хуже всего приходилось Роген и Куперу – они, с их-то ростом, идти прямо здесь и вовсе не могли.
А может быть, хуже всего все-таки приходилось Сайласу.
В тоннеле стоял неподвижный ледяной воздух. Холодно было неимоверно.
Сайлас мог смириться и с замкнутым пространством, и с трепом Роген, и с поистине клаустрофобной теснотой – но холод делал пребывание здесь практически невыносимым. Из-за этого он снова начал чувствовать свой пустой желудок: несмотря на то что старуха накормила их завтраком перед выходом, холод выкачивал из него все силы. Ускоренный метаболизм, который не доставлял особых проблем в обычное время, здесь играл против него.
А еще дьявольски хотелось курить.
Йен сказал, что тоннель кончается обвалом, – и Махелона не поверил ему на слово. Сайлас же не видел причины врать там, где можно было легко попасться, и, скорее всего, не ошибся: шахтеры вели их вглубь вполне уверенно. Если бы они хотели заманить их поглубже и перебить – у них была куча шансов в деревне. Так что да: Сайлас вполне верил, что впереди их действительно ждет обвал.