Как показывают в кино - стр. 3
– Минералка для папы. Ему нездоровится.
– Болеет? – Денис удивился. Но минеральная вода вроде бы полезна для желудка.
– Почти. Так тоже можно сказать.
Юлька аккуратно отпихнула одну из коробок ногой и уселась на табуретку.
– Пей чай, – велела новая знакомая. – Мама специально искала заварку.
Юлькина мама про руки ничего не сказала, оставив предостережение несбывшимся. Но Денис всё равно тщательно вымыл их в раковине. Куском хозяйственного мыла, от которого все ссадины взбунтовались и защипали. И даже попытался оттереть грязные пятна на брюках. Солнце косо ложилось на оставшийся от предыдущих владельцев выгоревший желтоватый линолеум. Необжитая квартира с духом замерших, нераспакованных вещей воспринималась иностранной территорией. Тут рождалось что-то, вот прямо сейчас – другие правила, законы, порядки.
– Пей.
Чай дымился. Денис поспешно кивнул.
И остались от прежних ещё табуретки – кособокие и шатучие, гудящий, как самолёт при взлёте, холодильник в пятнах ржавчины, остались старые полки и этот исцарапанный стол, на котором будто бы постоянно резали хлеб и овощи без разделочной доски. Что-то дряхлое, стариковское, но Денис не мог вспомнить, кто здесь раньше жил и как долго. Да это и не являлось важным. Теперь здесь жила – Юлька. Солнце золотило её волосы. Бледное лицо ещё не загорело. Всё на нём было маленьким, кроме громадных темнеющих глаз – цветом один в один чай, который всплёскивал в чашке, иноземный загадочный чай с земляным терпким привкусом. Юлькина мама, зайдя в одну из комнат, заговорила там вполголоса, и ей ответил, судя по всему, болеющий Юлькин отец. Денис поджал ступни в дырявых носках.
– Так почему?
Он не хотел делиться.
– Потому что.
Глиняный кот таращился сквозь дырку в обувной коробке. Статуэтка, наверное. Денису стало тоскливо. Юлька проследила взгляд Дениса, покачала головой. Солнечные кудряшки топорщились. В чисто вымытом небе штрихом проскользила ворона. Трепетали листья деревьев. По натянутым проводам бегал ветер. Лето как-то мгновенно пришло.
– Им надоест когда-нибудь, – сказал Денис бесцветно. – Просто надоест. Они отстанут. Всё.
– Я поняла тебя.
– В смысле?
– Ты как этот кот. Он достался маме от бабушки, кстати… Вот. Ты – сидишь в коробке.
– Я – что? Чего?
– Нет, ты не трус. Пусть эти… ордынцы и утверждают обратное. Ты спрятался, вот в чём дело. Закрылся. И смотришь на свою жизнь со стороны. Через дырку в дурацком картоне.
– А я тебя не понимаю.
– Разумеется, – и Юлька хитро фыркнула. – Мы познакомились всего – сколько там? Пять минут назад? Десять? Но ты – у меня в гостях. Ты пьёшь мой чай.
– Вы переехали вчера, – повторил Денис слова тёти Нины.
– О да. Мы чужаки и пришлые, – Юлька глядела поверх белых горошин на чашке. – И мы приехали, чтобы встряхнуть это болото. Вот, Денис.
– Чего? – тот чуть не подавился чаем.
– Да я шучу! И правда, с вами будет забавно.
– Ну, Юля…
– Юлька, – она поправила. – Я – только Юлька. Не Юля. И не Юлечка. Двор зря вчера пытался быть сонно-тихим. Знаешь, какой он по вечерам? Много-много окошек. И в каждом – проблемы, – бездонно-чайные глаза горели. – Вы, бедолаги… И ты. И эта шайка. И дирижабль-тётушка. И её толстый пёс. Как интересно: бабушка говорила, что человек – это книга.
Денис закашлялся. Где-то за стенкой папа Юльки лечился целебной минеральной водой.