Как они ее делили - стр. 17
— Настя немедленно иди сюда!
Нервно сглатываю, прикидывая, что могла такого натворить, раз она так недовольна. Иду к ней, а внутри аж потряхивает от нервного напряжения.
— Мам, что случилось?
А она сидит перед пустой кастрюлей и смотрит на меня осуждающе.
— У нас с тобой договор, — цедит она сквозь зубы. — Я зарабатываю нам деньги на проживание, а ты готовишь и убираешь квартиру. Где еда?
— Мам. — Я смотрю на нее с недоумением. — Я ж говорила, сегодня у меня первый рабочий день…
— Какой еще рабочий? — Она будто вправду не помнит. — Ты в университете учишься. Или для тебя это неважно? В медицинский не пошла, чтобы работать кардиологом, как мать. Ведь достойнейшая профессия. Но не-е-ет, напросилась на эконом, все ради того, чтобы стать паршивым экономистом, которых как собак нерезаных…
Я вся подбираюсь, мысленно отгораживаю себя от нее ледяной стеной.
— Я не буду паршивым экономистом, мам. — Смотрю на нее сузив глаза. — Буду хорошим…
— Каким хорошим? — посмеивается она. — Если ты и тут не учишься!
— Учусь! — невольно повышаю голос, но сразу же спохватываюсь, говорю мягче: — Мам, ну я объясняла же, многие студенты подрабатывают, и…
— И что? Заработала что-нибудь?
— Заработала, — отвечаю я, чуть задрав подбородок. — Вот целых четыре тысячи за первую смену, неплохо, а? И учебу не задвину, вот сейчас пойду заниматься…
— Где же они, эти мифические четыре тысячи? — Она щурит глаза.
Скидываю рюкзак, достаю кошелек и вынимаю купюры, кладу на стол.
— Вот видишь? — На какой-то миг я чувствую моральное удовлетворение. — Настоящие деньги, не мифические… Мам, ты что?!
Только успеваю пискнуть, как она берет деньги и прячет их в своем кармане.
— Считай, скинулась на коммуналку, — хмыкает она. — А что? Я всю жизнь тебя обеспечивать должна? Как папочку твоего, транжиру и мота… Взрослей.
С этими словами мать встает и направляется в свою комнату.
А я остаюсь на кухне и говорю ей в спину, сжав кулаки:
— Но как же… Я хотела юбку… день рождения скоро…
Она не реагирует, просто уходит.
А у меня колени подкашиваются и на глаза наворачиваются слезы.
Так и хочется в сердцах крикнуть: «Зачем ты меня рожала, мам? Чтоб было кого абьюзить?»
Только вот скандал раздувать не хочется.
Молча глотаю слезы, иду в ванную, умываюсь, а потом закрываюсь в своей комнате. Забираюсь на кровать, усаживаюсь поудобнее, укрываюсь пледом и пытаюсь вчитаться в учебник по теории экономики.
Не реагирую, когда мать через полчаса кричит из коридора:
— Настя, суши приехали!
Которые она, скорей всего, заказала на мои деньги. Правильно, чего б не шикануть?
Почему-то я снова давлюсь слезами.
Чтобы как-то отвлечься, лезу в телефон полистать ленту в ВК.
И тут мой телефон пиликает сообщением от Артура Григоряна. Сердце пропускает пару ударов, чувствую, как ладони начинают потеть.
Что ему нужно? Хочет обсудить поцелуй, который у нас случился?
Вспоминаю, как он прижимался ко мне своими нежными губами, и меня моментально бросает в жар.
Однако когда открываю сообщение, там ничего романтичного нет.
Мне приходит скриншот поста из телеграма.
Фото меня в кафе и подпись, от которой волосы дыбом: «Ангелочек, правда? Как ее отыметь, ребята? Делайте заказы в комментариях, пока я добрый. Выложу видео в ближайшие дни».
Автор поста Костя Рыбаков.
Пока я пытаюсь прийти в себя от увиденного, Артур пишет мне дальше: «Мы с постом разобрались, его больше нет. Я отправляю тебе это, чтобы ты знала, что из себя представляет Костян. Не общайся с ним, Настя. А если будет доставать, говори нам, мы разберемся».