Как нам жить? Мои стратегии - стр. 26

Дилеммы сталинских лет были связаны с тем, что не существовало ни одного простого решения, кроме отчаянной борьбы с превосходящим по силам противником. Чтобы выжить, нужно было изворачиваться, избегая лобовых столкновений, ибо то был прямой путь за решетку или на виселицу. Будучи школьником, я осознавал, что не имею права деклассироваться и должен продержаться. А продержаться – значит не деклассироваться.

Деклассирование – забытое сегодня слово. Оно означает утрату определенного уровня, что следует понимать широко: речь идет не о потере социального статуса, а об опасности оподлиться. Старинный рыцарский девиз – noblesse oblige – подразумевает, что человек чести не опускается до уровня противника, не позволяет себе недостойных или низких поступков, даже если что-то от этого теряет. “Благородное происхождение обязывает”. А теперь иллюстрация из фильма “Галоп”.

В ролях: Майя Коморовская, Бартош Обухович.

Умер Сталин. Хуберт и Казик принудительно несут караул в коридоре школы у бюста из гипса. На дворе ночь. Мальчики начинают нервно хихикать. Это видит их одноклассник Владек, с которым Хуберт соперничает за лидерство. Утром Владек доносит на ребят директрисе. Вскоре в ее кабинете начинается разбирательство. Владек произносит обвинительную речь.

Владек. Они смеялись в 0:28 ночи. Покатывались со смеху и показывали оскорбительные жесты. Особенно Хуберт.

Директриса (Владеку). А ты не отреагировал?

Владек (с гордостью). Я все записал.

Хуберт. Это вранье! Никто не показывал никаких жестов.

Владек. Он еще в прошлом году на параде продемонстрировал, что он – темная реакция.

Хуберт. Он борется со мной за первое место в классе.

Директриса. Довольно. Дело серьезное и будет рассмотрено на ближайшем педсовете. А пока вы оба, Хуберт и Казик, временно отстраняетесь от занятий.

Мальчики выходят в коридор. Владек шепотом угрожает Хуберту.

Владек. Ну теперь ты вылетишь из школы, вот увидишь.

Вечер. Тетя в атмосфере всеобщей неразберихи завершает урок французского с Ксаверием, старшим двоюродным братом Хуберта. Ксаверий, засыпая от усталости, механически повторяет спряжение какого-то глагола.

Ксаверий. Я не могу. Уже ни на что не способен. После этой работы ничего не соображаю, она выжала из меня все соки.

Тетя (резко). Соберись. Ты же знаешь, что тебе грозит: деклассирование. Понимаешь, что это значит?!

Ксаверий благодарит за урок, собирает тетради и уходит.

Хуберт. Я хотел посоветоваться.

Тетя. По какому вопросу?

Хуберт. Нравственному. Я сомневаюсь, что можно делать, а что нельзя.

Тетя (раздраженно). О, ты обратился не по адресу. У меня остались одни сомнения и наверняка посерьезнее, чем у тебя. Посоветуйся с кем-нибудь поумнее. Я не знаю, хорошо ли то, что я делаю. Вопросы совести – это не ко мне, правда.

Наутро, перед уроками, Хуберт приходит в костел. С портфелем за спиной без очереди проталкивается к исповедальне. Ксендз смотрит на него удивленно.

Хуберт (шепотом). Святой отец, я не согрешил, но хотел узнать, греховно ли то, что собираюсь сделать. У меня уже была похожая проблема. Я подглядывал, хотя не за чем было, и не признался на исповеди, а теперь намереваюсь… Простите, но я тороплюсь в школу.

Исповедующиеся нетерпеливо шикают.

Ксендз. Приходи ко мне в ризницу после школы.