Как быть духовным в недуховном мире - стр. 23
Давайте посмотрим на это с точки зрения свободы. Демократия даёт своим гражданам больше политических и экономических свобод, чем диктатура. Однако, как показывает рост психических заболеваний и депрессии, предоставление нам внешних свобод не обязательно означает, что мы свободны. Что действительно ограничивает нас, так это внутренние условия нашей психики. Мой отец был политически свободным человеком, но он не был свободен психологически. Я не был психологически свободен в первые десятилетия своей жизни, но теперь я достиг гораздо более высокой степени психологической свободы. Я рассматриваю это как следующий шаг для современных обществ, когда мы переходим от сосредоточения на внешней свободе к помощи людям в достижении внутренней свободы, ментальной свободы, психологической свободы. Свобода сознательно выбирать своё состояние ума вместо того, чтобы оно определялось нашими реакциями на внешние условия.
Все верят в то, что мы можем меняться
Наше общество не может многого объяснить, потому что не разрешило конфликта между христианством и материализмом. Мы не сделали этого отчасти потому, что не были готовы к открытой дискуссии, которая могла бы показать нам внутренние противоречия в обеих системах мышления. И это относится к тому, как мы себя видим.
Официальные христианские доктрины утверждают, что мы рождаемся грешниками, и следствием такого видения является то, что мы не в силах изменить себя. Вы тот, кем вас создал Бог. Вы созданы с психологией, которая определяет вас. Но христианство не оставляет людей без надежды. Оно говорит, что мы можем избежать нашего состояния греха, но только не в этом мире, а в следующем. Нам нужен внешний Спаситель, который возьмёт нас на Небеса, но это может произойти только в том случае, если мы повинуемся внешней Церкви, которая, якобы, представляет этого Спасителя на Земле. Итак, с одной стороны, христианство даёт нам надежду, но оно также говорит, что спасение не в этом мире, а в грядущем.
В то же время христианство стремится активно влиять на внешнее поведение людей, заставляя их следовать набору правил. Если мы действительно не способны меняться, то зачем пугать нас этими правилами? И что может заставить нас следовать этим правилам, если мы не способны сознательно менять себя? И если мы совершенствуемся, то значит мы больше не грешники? Другими словами, христианство действует так, как будто оно действительно верит, что мы существа, способные к изменению. Мы можем быть вынуждены изменить наше поведение извне, но мы не можем решить изменить его изнутри.
Проблема в том, что христианство не изменилось со временем. Оно не осознало, что в современном мире люди знают и понимают о жизни гораздо больше, чем тогда, когда определялись христианские доктрины. Христианство не сумело приспособиться к тому, что в демократическом обществе страх попасть в ад больше не является основным мотивирующим фактором. Как я уже говорил, христианство оформилось, когда император Константин сделал его официальной религией Римской Империи. В этот момент христианство стало политическим аппаратом контроля над людьми и оставалось таковым более тысячи лет (в какой-то степени так оно и остаётся). В результате общество оставалось тем же и держало население в рабстве у небольшой элиты королей, духовенства и знати. Такое общество поддерживалось за счёт страха. Люди не могли свергнуть феодальные общества, потому что боялись их вождей. Они боялись вечно гореть в аду, если пойдут против Закона Божьего. Идти против короля и знати – значит идти против Церкви, а это значит идти против Бога.