Как блудный муж по грибы ходил - стр. 122
Строгая таможенница как-то подобрела и песню дослушала до конца. Джедай отложил инструмент, посмотрел на вошедшую, схватился за сердце и объявил, что всегда мечтал полюбить женщину при исполнении. Таможенница улыбнулась нарисованным ртом и спросила:
– Ничего неположенного не везете?
– Везем, – с готовностью сознался Каракозин.
– Что?
– Стратегические запасы нежности. Разрешите вопрос не по уставу?
– Ну!
– Как вас зовут? Понимаете, я японский шпион. У меня секретное задание – выяснить имена самых красивых женщин в Белоруссии. Если я не выполню задание, мне сделают «кастракири»…
– Что?
– Самая страшная казнь. Хуже, чем харакири, в два раза…
– Ну, говоруны мне сегодня попались! – засмеялась женщина и заправила прядь под форменную фуражечку. – Лидия меня зовут.
– Как вино! – мечтательно вздохнул Джедай.
– Как вино, – многообещающе подтвердила она. – А багаж все-таки покажите!
Гоша, изумленно наблюдавший все это с верхней полки, мгновенно спрыгнул вниз и, подхалимски прихихикивая, начал показывать содержимое баулов. Лидия для порядку глянула багаж и лишь покачала головой, обнаружив под пластмассовым цветником промышленные залежи американских сигарет «Атлантис» и бутылки с национальной гордостью великороссов – водкой.
– А этот? – Таможенница кивнула на Юрия Арсеньевича, спавшего тем безмятежным алкогольным сном, после которого страшно болит голова и трясутся руки.
– А это профессор. Он книжки везет, – объяснил Джедай и кивнул на багажную нишу, откуда свешивались лямки огромной сумки.
Гоша, успевший вернуться на свою верхнюю полку, сделал Каракозину страшные глаза и даже крутанул пальцем у виска.
– Какие еще книжки? – удивилась таможенница.
– А вот – образец! – Джедай взял со столика и протянул ей «Перипатетиков».
– Боже, чем только люди не торгуют! Совсем народ дошел… – не по уставу вздохнула Лидия и, бросив на Рыцаря шальноватый взор, вышла из купе.
Следом за ней Гоша вытолкал и Джедая, предварительно сунув ему в руки сложенные в маленькие квадратики доллары. Тот вернулся минут через десять со следами помады на щеке и молча отдал сдачу.
– Смотри-ка, на пять долларов меньше взяла! – изумился Гоша.
– Любовь с первого взгляда! – поддел Башмаков. – Что же дальше будет?
– Ничего не будет, – вздохнул Каракозин и грустно уставился в окно.
Тем временем состав загнали в специальное депо и стали поднимать на домкратах, чтобы заменить колеса.
– А вы знаете, почему у нас железнодорожная колея шире? – спросил Башмаков.
– Кажется, царь Николай Первый так распорядился? – предположил разбуженный философ.
– Совершенно верно. Инженеры его спросили: будем как в европах дорогу строить или шире? А он им и ответил: «На хер шире?» Вот они и сделали почти на девять сантиметров шире…
– Всего-навсего? – удивился Башмаков.
– Я думаю, это просто исторический анекдот, – заметил Юрий Арсеньевич, облизывая пересохшие губы.
– Анекдот не анекдот, а птица-тройка навсегда обречена менять колеса, чтобы въехать в Европу! – Джедай глянул из снующих внизу железнодорожников.
– Пожалуй, – согласился философ. – Чаадаев сказал однажды: «…Мы никогда не будем, как они. Наша колея всегда будет шире…»
– И длиннее! – добавил сверху Гоша.
– Разумеется, – подтвердил профессор. – А как вы полагаете, у проводников есть пиво?