Каирский дебют. Записки из синей тетради - стр. 28

– Вы правы, – сказал он, – риск слишком велик. Мне надо немного подумать.

Она умолкла, пораженная его хладнокровием. Впрочем, думал он совсем недолго. Спустя каких-нибудь полминуты он поднял голову и улыбнулся ей. Улыбка его была такой светлой и обаятельной, что она не выдержала и улыбнулась в ответ, хотя и довольно сердито.

– Ну? – сказала она. – Что же вы надумали?

– Увы, – отвечал он, – ничего оригинального. Впрочем, здесь оригинальное и не требуется. Вся штука в том, что полиция охотится не за вами, а за брильянтами. И если брильянты вернутся в целости и сохранности, остальное уже никого не будет интересовать. Так вот, я полагаю, что мне нет никакого резона вас ловить, главное – получить брильянты. И если вы мне их оставите, я вас отпущу на все четыре стороны – тем более, что я в вашу историю поверил.

– А что вы скажете полиции?

– Скажу, что вы перехитрили меня и сбежали. А полиции достанутся ваши сообщники. Или, может быть, вы надеялись спасти от тюрьмы этого вашего Деметриоса?

– Не на что я не надеялась, – отвечала она сердито, – этот мерзавец играл моей судьбой, моей свободой и жизнью! Он использовал меня втемную, после чего собирался отправить на тот свет.

– Отлично, – сказал Загорский, – будем считать, что мы пришли к соглашению.

Мадемуазель Мари кивнула.

– В таком случае, каков порядок действий?

– Во-первых, – сказал он, – уберите револьвер.

Она заколебалась, глядя на него. Загорский улыбнулся ей, и она неожиданно заметила, какие удивительные у него глаза – не голубые, не черные, не карие, а какие-то смешанные, каре-зеленые.

– Не бойтесь, – сказал он, – я не воспользуюсь силой.

Они помедлила секунду, но все-таки спрятала револьвер в сумочку.

– Прекрасно, – кивнул он, – теперь брильянты.

Она вытащила из сумочки увесистый мешочек из красного бархата и передала ему.

– Тут все? – спросил он.

– Все, – сказала она и почему-то отвела глаза.

– Хорошо, – сказал молодой человек, – верю вам на слово.

Она топнула ножкой и, что-то чуть слышно бормоча, с досадой сунула руку в сумочку. Вытащила еще один мешочек, поменьше и, не глядя на Загорского, сунула его ему в руки.

– Благодарю, – сказал он. – Я бы с удовольствием оставил их вам, но когда их недосчитаются, решат, что их украл я.

– Ах, довольно, – отмахнулась она, – уговор есть уговор.

– И, наконец, сам побег, – он вытащил ключи из кармана и протянул ей.

Она посмотрела на него с удивлением. Он же сам говорил, что если она попытается выйти, ее задержит полиция. Он кивнул.

– Это если только вы попытаетесь выйти через дверь. Но эти ключи открывают жалюзи на окнах. Вы откроете их, спрыгнете на землю – тут совсем невысоко – и отправитесь, куда вам только захочется.

– А вы? Они же спросят, почему вы меня отпустили?

Загорский пожал плечами.

– Скажу, что вы угрожали мне пистолетом.

Она поморщилась. Нет, этого недостаточно, это неубедительно, это только слова. Нужно что-нибудь вещественное. Предположим, она ударила его пистолетом, он потерял сознание и упал на пол. А она забрала ключи и сбежала.

Загорский неожиданно засмеялся.

– Понимаю, – сказал он, улыбаясь, – я сорвал вам все планы, и вам очень хочется дать мне по физиономии.

– Физиономия здесь не при чем, – неожиданно отвечала она, – я буду бить по затылку.

– Идет, – сказал Загорский. – Только бейте не очень сильно, вскользь – не хочу сделаться инвалидом.