Каббала власти - стр. 33
Оценивая потери евреев во Второй мировой войне, еврейские организации берут численность евреев в довоенной Европе, отнимают от нее численность евреев в Европе после войны и получают более пяти миллионов евреев, погибших во время войны. Сюда входят и евреи-солдаты, такие как мой дядя, который погиб, защищая Ленинград. Сюда же входит и мой престарелый дед, умерший от старости и недоедания в еврейском квартале Станиславова. Сюда же попадают жертвы тифа и других заболеваний, а также умершие от голода. Число их, конечно же, велико – война была поистине страшной. Например, в Белоруссии, где проживало множество евреев, из каждых четырех жителей (евреев и гоев, вместе взятых) выжил лишь один.
Вот почему необходимо отвергнуть концепцию еврейского Холокоста, искусственно отделяющую погибших евреев от огромного множества их погибших соотечественников и собратьев по испытаниям. Эта концепция разделяет моего дядю-солдата Авраама и его товарища по взводу Ивана, убитых одним снарядом. Она отделяет мою тетю, застреленную с бреющего немецкого самолета от ее возлюбленного-поляка. Эта концепция должна быть отвергнута – она отравляет умы евреев, заражая их ненавистью к неевреям и чувством собственной исключительности.
Однако на этом ревизионисты не останавливаются: многие из них рискуют своими карьерами и имуществом, стремясь подорвать то, что они называют «мифом о Холокосте». Их можно понять. В наше время позволено открыто подвергать сомнению любые мифы, от непорочного зачатия до мифов, лежащих в основе существования Израиля. И лишь культ Холокоста занимает уникальное положение: всякое исследование, способное вызвать сомнение в его священных догматах, запрещено законом. Догматы имеют свойство привлекать к себе критические умы. Но за этой «красной мулетой» рога атакующего быка встречают лишь пустоту. Споры о газовых камерах и производстве мыла бывают острыми и занимательными, но они не относятся к сути дела. Где же матадор?
В своем разоблачительном бестселлере «Индустрия Холокоста» доктор Норман Финкельштейн сделал смелый шаг. Однако между Финкельштейном и бейрутскими ревизионистами имеется значительное различие. Доктор Финкельштейн, сын людей, выживших в Холокосте, не стал участвовать в сомнительных с точки зрения закона дискуссиях о фактах, а сосредоточился на идеологической концепции, лежащей в основе культа Холокоста.
Конечно, он за это тоже поплатился. Во Франции на него подала в суд еврейская организация «Юристы без границ». Эти юристы молчали, когда израильское правосудие приговорило еврея, убившего нееврейского ребенка, к шести месяцам заключения условно. Они и пальцем не пошевелили, когда пятнадцатилетнюю девочку по имени Суад бросили в одиночную камеру, лишили помощи адвоката и подвергли моральным истязаниям. Мы не видели их в израильских военных судах, когда неевреи осуждались на длительное тюремное заключение исходя из ничем не подтвержденных показаний одного-единственного израильского солдата. Похоже, какие-то границы для этих юристов все-таки существуют.
Финкельштейн исследует секрет скрытого еврейского обаяния, открывающего для нас сердца американцев и сейфы швейцарских банков. Он приходит к выводу, что мы добиваемся своего, вызывая у европейцев и американцев чувство вины: