Каббала - стр. 77
9. Имена Иуды Галлеви (ум. после 1140), который в книге, озаглавленной «Кузари», ссылается на Сефер Йециру, Иакова Назира (вторая половина XII столетия), Соломона Зархи, рабби Авраама бен Давида младшего, вводят нас в XIII в. и эпоху а) Маймонида, о котором говорили, основываясь главным образом на авторитете рабби Аюма, что в преклонном возрасте он стал каббалистом, но в любом случае его имя связывают с этим явлением; он, несомненно, был хорошо знаком, по крайней мере, с двоякой мистической традицией – мистикой Творения и мистикой Колесницы; б) рабби Авраама Абулафии>15, писавшего о Тетраграмматоне, мистике Букв и Чисел и тайнах Торы, но его труды не публиковались>16. Абулафия пытался соединить мистическую теорию и практику, но он был отчаянным авантюристом с мессианскими идеями, на которых мы здесь не будем останавливаться. Надо заметить к тому же, что в его взглядах просматриваются христианские тенденции.
Сторонники аутентичности каббалистической Традиции находят у всех этих писателей и известных исторических личностей подтверждения своим взглядам, тем самым лишь усугубляя путаницу. Возьмем, к примеру, тот же трактат рабби Авраама бен Давида ха-Леви, одно только название которого может завести неопытного исследователя неведомо в какие дебри. А звучит оно так: Седер ха-Каббалах, Устои Предания (Традиции)>17. Из всех этих произведений данный трактат менее всего может быть отнесен к разряду мистических, и, хотя я назвал его автора великим апологетом ортодоксального иудаизма, в нем сильны дрожжи аристотелизма. Поводом для написания этого трактата послужила саддукейская ересь, пустившая корни в Кастилии и Лионе; заявила она о себе в книге Абу Алфрага, утверждавшего, что истинную синагогу можно найти только в среде саддукеев. Седер ха-Каббалах отстаивает право ортодоксального иудаизма на авторитетность в силу законной преемственности и универсальности, как общины истинного учения среди всех синагог. В трактате охвачена вся история еврейской церкви и увековечения Моисеева учения, каковое и есть предание, или традиция, названная в заглавии>18. Труд Авраама бен Давида ха-Леви гораздо значительнее повода, вызвавшего его создание. Евреи расходились по многим вопросам, среди которых претензии саддукеев были далеко не самыми важными. Главное разделение того времени, существенное для нашего исследования, пролегало между учеными евреями, усвоившими принципы Аристотеля, и теми, кто изо всех сил сопротивлялся любым новшествам. На стороне первых, несомненно, были просвещение и культура; на другой чаше весов были очарование необузданного наития и подчас высочайшие вспышки мистического прозрения – словом, все то, что у нас ассоциируется с идеалом раввинистического Израиля. Величайшие имена были и на той, и на другой стороне. Что касается основной массы, то влияние рабби Авраама бен Давида и его трактата было огромное. Современник рабби Авраама рабби Моше Маймонид, переживший его на четверть века, почитался своими поклонниками как «избранник рода человеческого»; обыгрывая его имя, говорили: «от Моше до Моше не было равных Моше».
Противную партию в известной степени представлял Авицеброн, и те, кто утверждает, что Зогар воплотил в себе Традицию предыдущих столетий, опираются в своем мнении на писания этого поэта и философа. Однако и здесь немало путаницы. С одной стороны, система Авицеброна носит немало признаков влияния Аристотеля; с другой стороны, считалось, что у Маймонида есть много общего с Авицеброном, хотя он и не был знаком с его произведениями, а в шедевре тадмудического еврея из Кордовы, озаглавленном «Путеводитель растерянных», есть немало доказательств его симпатии к доктринам, которые, безусловно, присущи спекулятивной Каббале