К повороту стоять! - стр. 2
Барон старался напрасно – Казанков был непреклонен, и Греве оставалось только брюзжать.
– Решительно не понимаю! – барон для убедительности помотал рыжей остзейской шевелюрой. – Законопатить себя на древнее корыто, когда можно попасть на свеженький, с иголочки, клипер или броненосный фрегат! Признайтесь честно, Серж, вы не склонны к самоистязанию, как последователи маркиза де Сада? Тогда могу понять…
– Зато вы, барон, своего не упустили, – лениво отозвался Остелецкий, которому надоело в сотый раз выслушивать одни и те же язвительные сентенции. – Вот что значит связи в свете: раз-два и в дамках, и готово место вахтенного офицера на клипере «Крейсер», да ещё с путешествием за казенный счет перед вступлением в должность! «Крейсер»-то сейчас в заграничном плавании, с эскадрой адмирала Бутакова…
– Да разве я, господа, виноват, что клипер ни с того ни с сего встал на ремонт на верфях Крампа в Филадельфии? – огрызнулся Греве. – Когда решалось мое назначение, ожидали, что эскадра Бутакова вот-вот возьмет курс домой, и тут поломка какая-то нелепая! А теперь уж всё: распоряжение подписано, извольте явиться к месту службы, хотя бы для этого пришлось переплыть Атлантику!
– Вот и я говорю – недурно устроились, – не сдавался Остелецкий. – Отдохнете в комфортабельной каюте, с пассажирками пофлиртуете, да и в Марселе гульнете с полным вашим удовольствием!
– Так и вам, Венечка, тоже не завтра на вахту, – не остался в долгу барон. – Сперва надо добраться до Севастополя, а уж там – кружитесь-вертитесь на вашей суповой тарелке, сколько душе угодно.
Вениамин Остелецкий, третий из закадычных приятелей, получил назначение на «Новгород», один из двух броненосцев береговой обороны Черноморского флота. «Новгород», как и его брат-близнец, «Вице-адмирал Попов», отличался крайней экстравагантностью конструкции: в плане он был совершенно круглым и приводился в движение шестью гребными винтами. Нелепый облик этих кораблей породил и во флоте и в российском обществе немало насмешек. Известный поэт Некрасов разразился по его адресу едкой сатирой, имея в виду, разумеется, не мореходные качества необычных кораблей, а соображения сугубо политические:
Стихотворец либо не знал, либо не захотел вспомнить о главной причине появления на свет круглых броненосцев. Дело в том, что Парижским договором 1856 года, который подвел для России итоги Крымской войны, не дозволялось иметь на Чёрном море боевые корабли. Детища же вице-адмирала Попова считались «плавучими фортами» и не подпадали под запретительные статьи. Мичман искренне полагал свой будущий корабль новым словом в военном судостроении и добивался именно этого назначения.
– Вот и выходит, дорогой барон, что и я, и Серёжка выбрали для службы броненосные корабли. Это вы у нас истинный марсофлот, пенитель моря-окияна, а нам теперь корпеть под броней, при солидных калибрах, вблизи родных берегов.