К повороту стоять! - стр. 14
К обновленным орудиям полагалось два вида боеприпасов: чугунные бомбы, с начинкой в четверть пуда дымного пороха, и латунная картечь. Имелось и небольшое количество стальных снарядов со свинцовой оболочкой или с тремя медными поясками, но ими разрешено было стрелять лишь в военное время; свинец и медь направляющих поясков быстро забивали нарезы, отчего возникала опасность разрыва ствола.
От хронического недостатка места на «Стрельце» страдали все десять офицеров и сотня унтер-офицеров и нижних чинов, составлявших экипаж монитора. Внутренние помещения были такими низкими, что человеку среднего роста приходилось пригибаться, чтобы не задевать макушкой подволок. Офицерские каюты, кают-компания смотрелись сущими клетушками, на камбузе страдала бы от тесноты и кошка.
Но, несмотря на все эти неудобства, «Стрелец» Серёже понравился. Монитор представлялся юноше воплощением механической и броневой мощи нового флота, и не беда, что ему недоставало лихой парусной красоты клиперов и винтовых корветов. Не зря «броненосники» пренебрежительно называли команды этих судов «марсофлотами», полагая свои корабли предвестниками новой эпохи в военном судостроении. Откроем снова «Морской сборник»:
«…намъ пріятно засвидѣтельствовать, что мониторы наши суть вполнѣ дѣйствительныя суда, какъ нельзя болѣе соотвѣтствующія цѣли, для которой предназначаются, то есть прибрежной защиты Кронштадта и русскихъ береговъ Балтійскаго моря и Финскаго залива. Они надежный оплотъ противъ непріятеля и, вооруженныя 9-дюймовыми стальными нарѣзными орудіями, могутъ смѣло выжидать въ своихъ водахъ броненосцевъ другихъ націй».
VI. Нам пишут с войны
В середине июня эскадра броненосных судов вернулась в Кронштадт, и «Стрелец» встал на плановый ремонт. Длительное практическое плавание истощило силы стареньких механизмов, но ремонтные бригады были все наперечет, и командир монитора, капитан второго ранга Повалишин для сбережения времени решил произвести работы своими силами. Так что вместо загула на берегу команду ожидал непрекращающийся аврал. Серёжу Казанкова, как младшего из офицеров, гоняли пуще других. На его долю, кроме нудных стояночных вахт и наблюдений за текущими судовыми работами, выпало помогать в переборке котлов старшему инженеру-механику Малышеву. «Вас, юноша, в навигации натаскивали, в теории кораблевождения, в морской тактике. Механические премудрости в Морском корпусе не в чести, а на флоте теперь повсюду паровые машины и прочие сложные механизмы. Приобретете навык, подучитесь, да и службе от этого прямая польза – мало ли как может обернуться, будет кому заменить выбывшего инженера-механика…»
Серёжа до того уставал, что не съезжал по вечерам на берег, ночуя на мониторе, в тесной, узкой, как пенал гимназиста, каютке, которую он делил со штурманом, мичманом Прибыловым. Довольно скоро юноша познакомился с проверенной веками флотской службы истиной: «Если хочешь спать в уюте, спи всегда в чужой каюте». К сожалению, на «Стрельце» это золотое правило срабатывало редко: это на клипере или фрегате вестовому не так уж просто отыскать офицера, решившего добрать свои законные пару часов сна после вахты в каюте приятеля. На мониторе офицерских кают было всего шесть, и располагались они по соседству. Так что опостылевшее «вашбродие, хас-спадин мичман, сей же час к командиру!» проникало через тонкие переборки, не разбирая, где чье обиталище.