К лучшей жизни (сборник) - стр. 17
Вся деревня думала, что это дело рук Феди Косарева. У Феди Косарева хозяйства никакого не было. Семья была большая, а поэтому, если у кого что потеряется, или подломят на гумне плеть или украдут рыбачьи снасти, – это непременно сделал Косарев.
Врач долго осматривал тело убитой, но никаких признаков побоев снаружи не было. Не обнаружил ничего и при вскрытии тела. Оставалась неисследованной голова, и доктор приступил к её проверке. На надлобной части головы доктор нащупал пролом черепа. На этом следователь и сделал своё заключение.
На другой день бабку похоронили. На могиле её никто не оплакивал, так как бабка отжила свой век без горя и нужды. После похорон сделали поминки. Пригласили на них всех родственников и соседей. За столом все только и говорили:
– Дай ей Бог царства небесного на том свете.
Два дня шло в деревне следствие, но злоумышленников в убийстве так и не нашли. С этим следственные власти и уехали обратно.
Вася лёг спать пораньше, завтра в школу. Он долго лежал на полатях и не мог заснуть. В глазах то и дело мелькали кадры пройденного дня: то он грибы ломает, то видится большой лес с высокими деревьями, то убитая старуха, лежащая под кустом, и подзывает к себе, чтобы помочь ей встать. Он крепко сжал глаза, стараясь забыться и уснуть, но тут появился урядник и спрашивает: «Не видел ли, мальчик, кого из посторонних в лесу?» Вот старуху начинают резать. Он плотно прижался к палисаднику и смотрит сквозь ветки, а Лёнька отталкивает его и говорит: «Дай я посмотрю».
Он открыл глаза и услышал голос матери:
– Васятка, вставай, пора идти в школу. Ты не забыл?
– Не, мама, не забыл.
Он слез с полатей, умылся и сел за стол завтракать.
– В лаптях пойдёшь иль босиком? – спросила мать.
– Босиком пойду. Тепло на улице-то? – спросил он.
– Тепло.
Мать принесла из сундука новые штаны и рубаху, сшитые из домашнего холста, покрашенные еловой корой вместо краски. Рубаха была выкрашена в один цвет, штаны – в другой. Из такого же холста как штаны, сшит был и пиджак.
Вася сходил в чулан, взял висевшую там сумку, положил кусок хлеба и пошёл в школу. По дороге зашёл к Лёньке. Тот его уже поджидал. На улицу также вышли деревенские ученики: Феоктиста Косарева, Манька Борисова, Коля Вихорев, все вместе пошли в школу.
На этот раз они с Ленькой Кириловым сели на третью парту напротив доски. После звонка, перед началом урока учительница прочитала заутреннюю молитву. Все слушали, стоя за партами. Как правило, молитву читать должен дежурный из старшеклассников, но дежурного пока не было.
Учительница позвала с первых парт по одному ученику со второго и третьего класса и пошла с ними в квартиру. Там лежали приготовленные учебники, тетради и карандаши. Всё это принесли и положили на стол. Учительница по списку стала называть фамилии учеников. Ученики по одному вставали и подходили к столу, получали то, что положено. Учебники были старые, потрёпанные за год пользования небрежными учениками. Карандаши дали починенные, потом тетради, ручку с пером и грифельные доски. Грифельная доска заменяла черновую тетрадь по арифметике. Только тогда, когда учительница проверит правильность решения задачи, переписывали в тетрадь. Вручая грифельные доски, карандаши и ручки, учительница сказала:
– Берегите, ребята, доски. Она вам даётся на весь год. После учёбы доску нужно сдать целую и чистую. Кто разобьёт её – другой не получит. Будет писать на обломках. Ручка даётся тоже на год. Перо и карандаш – на месяц. Так Василий приступил к учёбе во втором классе.