Извращенность - стр. 3
–А я хочу? Надо! Выкупим завод, по-другому заживём.
Дача Кожина находилась далеко за городом, в сосновом бору у прекрасного озера. Живописные берега, песчаные пляжи – эти места давно пришлись по вкусу властьдержащим. Дачи не были огорожены каким-то забором, но в народе считались закрытой территорией и туда старались не заезжать.
Кожин принимал Арбузова и Анну, вместе со своим сыном – светловолосым высоким красавцев Станиславом. За шашлыком и выпивкой, у бревенчатого коттеджа-теремка время летело незаметно. Потом, все вместе, вчетвером, пошли к озеру удить рыбу. Кожин заметил, что Анну не интересует ловля, и предложил ей насладиться в домике видеофильмом с видами старой Европы под так любимую ей классическую музыку.
Арбузов хмуро следил за поплавком. Иногда следовали ленивые поклёвки.
Станислав поймал двух увесистых линей.
Кожин, провожавший Анну в домик, не показывался уже с полчаса. Арбузов нервничал и поглядывал на часы.
–Что-то клёв плохой, – заметив его нервозность, мягко произнёс Станислав. – Пойду, принесу прикормку и посмотрю, где отец. Может, опять служебные дела отрывают?
Станислав ушёл. Арбузов чувствовал, как всё внутри его сотрясается от гнева – Кожин, конечно же, сейчас пользует его жену. И вчера это был не сон, и не пьяное дурное наваждение – он драл её, пока Артём спал.
Его возмутило, что Анна оказалась такой довольной сегодня утром. Вчера, значит, ей понравилось со своим первым любовником старое вспоминать! Стерва! А он доверился ей, любил эту суку все эти годы.
Злясь, Арбузов пошёл к домику.
Он миновал несколько полян, запыхался – дородное тело вспотело, и появилась одышка. Остановившись, он вдруг осознал, что не испытывал сожаления от измены жены. Он подсознательно был готов к такому повороту событий. Хрен с ней, всё равно былая страсть прошла. Пусть потрахается, лишь бы своей шарманкой «уговорила» Кожина помочь. Ставки слишком высоки в игре, которую затеял Артём Арбузов!
Он пошёл к домику спокойнее, а у резного крыльца совсем начал красться на цыпочках. Он слышал, как из окна раздавались скрип старой деревянной кровати с пружинным матрацем и постанывания Анны. Он усмехнулся – стонет, как проститутка. С ним она себе такого не позволяла, молчала, сжав губы, словно партизан на допросе.
Он осторожно заглянул в зашторенное окно. Сквозь щель между клетчатыми шторками была видна широченная кровать, застеленная белым в цветочек покрывалом, обнажённая Анна, потная и расслабленная, и кабан Кожин, похожий на крупного самца гориллы. Было удивительно видеть Анну под другим мужчиной, всаживающим в неё свой член, сжимающим своими толстыми короткими пальцами её полные груди с торчащими от истомы сосками. Кожин блестел от пота, и «работал» медленно, с остановками.
Дверь в комнату была открыта. Арбузов заметил в дверном проёме Станислава. Тот не был смущен, застав отца, покрывающего чужую жену. Кожин тоже заметил сына, тоже не смутился, но прекратил соитие, поднялся. Он что-то коротко сказал Анне, хлопнув ладонью по бедру. Она, с прикрытыми от неги глазами, повернулась на живот. Кожин взял её за ноги и стянул до половины кровати, поставив коленями на пол. Она полулежала, блаженно улыбаясь, предоставив свои сокровенные места для дальнейшего.
Кожин возобновил медленные, ритмичные движения, опять до ушей Артёма Петровича дошли знакомые звуки из сна: