Изумрудные росы - стр. 8
– Почему человечество так боялось погибнуть? – поинтересовался Лабастьер.
– Странный вопрос, – удивился Грег. – А вы что, не боитесь смерти?
– Я спрашиваю, почему людям казалось, что они могут уничтожить сами себя? Почему им казалось это столь вероятным? Ведь они не хотели этого, раз принимали против этого меры.
– Ах, вот ты о чем… Ну-у… Во-первых, все-таки, не обязательно сами себя. Могла прилететь какая-нибудь комета, или мог случиться какой-нибудь катаклизм, наводнение, оледенение, взрыв на Солнце… Но и сами себя – тоже… Нас было слишком много. А Земля не так уж велика. Перенаселение – бич человечества.
– Сейчас суша Земли в пять раз меньше, чем тогда, но мы не страдаем от перенаселения.
– Вы и сами маленькие, – сказал Грег и вспомнил, что и в его время в качестве одного из решений проблемы перенаселения предлагалась гормональная перестройка человечества, с тем чтобы люди будущих поколений стали на порядок меньше ростом. Меньшая занимаемая площадь жилья, меньшее количество необходимой пищи и одежды… Учитывая, что производство тогда уже было почти полностью автоматизировано, это было вполне реальным решением.
С медицинской точки зрения здесь тоже не было ничего невозможного: методика была разработана досконально… Тот же Страйк был ярым приверженцем этой идеи. Но когда попытались обсуждать ее на мировом уровне, правительства перегрызлись друг с другом: каждое хотело, чтобы остальные своих граждан уменьшили, а оно – нет. Параллельно с этим начались народные волнения: далеко не всякий хотел «уродовать своих детей», ну а под корень эту идею зарубил Ватикан, предав ее анафеме. Так что дело все-таки не в перенаселении…
– Дело все-таки не в перенаселении, – повторил он мысль вслух, – дело в политических и конфессионных разногласиях… То тут, то там возникали очаги напряженности, локальные войны, бунты роботов… А оружие стало уже таким мощным, что какой-нибудь идиот в одиночку мог взорвать всю Землю…
– И ты, бескрылый, учишь меня, как управлять обществом?
– Никого я не учу, – обиделся Грег, поднялся и двинулся дальше. – И я уже просил не называть меня «бескрылым»… Между прочим, это ты обещал мне рассказывать вашу историю, а рассказываю все время я.
– Такова твоя невыдержанная натура, – заявил император. – Ты – единственное на земле существо, которому я позволяю перебивать себя. Что ты регулярно и делаешь.
«Ладно, ладно, – подумал Грег, – попросишь, слова не скажу…». Но тут же, противореча своим мыслям, полюбопытствовал:
– А почему ты мне это позволяешь?
– Потому что узнавать я люблю больше, чем сообщаать. А от своих подданных я не могу узнать ничего нового. А также потому, что ты полностью в моей власти, и я всегда могу остановить тебя. И еще потому, что никто из окружающих не понимает нас, и мой престиж в глазах подданных не страдает.
«Ответ, как всегда, логичный и исчерпывающий, – подумал Грег, – но если ты такой крутой, чего ж ты так трясешься за свой престиж? Видно, все-таки не все довольны твоей властью…» Но произносить это вслух Грег не стал.
– Понял, – отозвался он вместо этого. – И все-таки я жду твоего рассказа.
– Хорошо, – согласился император, – но если тебе захочется что-то добавить, перебивай… То, что ты сообщил о Роберте Страйке, удивительно, но вполне вписывается в то, что известно мне. Похоже, он все-таки настоял на своем. Запуск вашего корабля и создание хранилища эмбрионов преследовали одну и ту же цель – сохранить человечество.