Изображение военных действий 1812 года - стр. 66
Барклай де Толли, получив отправленный к нему рескрипт 15 августа, в Вязьме, тогда же отвечал государю: «Всякий верноподданный и истинный слуга Государя и Отечества должен ощущать истинную радость при известии о назначении нового главнокомандующего всеми армиями, который уполномочен все действия вести к одной цели. Примите, Всемилостивейший Государь, выражение радости, которой я исполнен. Воссылаю мольбы, чтобы успех соответствовал намерениям вашего величества.
Что касается меня, то я ничего иного не желаю, как пожертвованием жизни доказать готовность мою служить Отечеству во всяком звании и достоинстве». О назначении Кутузова 1-й армии было объявлено, в день получения рескрипта, следующим приказом начальника главного штаба Ермолова: «Его светлость генерал от инфантерии князь Голенищев-Кутузов по высочайшему повелению назначается главнокомандующим 1-й, 2-й, 3-й и Молдавской армией».
Возвещение это было принято с восторгом в обеих армиях, утомленных продолжительным, почти безостановочным отступлением, казавшимся как бы оскорбительным для чести Русского оружия. Теперь, с назначением Кутузова, со славой служившего под знаменами Румянцева и Суворова, и еще недавно разгромившего турок, все оживали надеждою, что он прекратит отступление и даст решительную битву Наполеону, битву, которой жаждали все в России и в которой все видели предел неприятельскому вторжению. Назначение Кутузова, вождя с русским именем, удовлетворяло и народному самолюбию; особенно в такую эпоху, когда начиналась война народная.
Высочайший рескрипт, подчинявший все четыре армии новому главнокомандующему, не имел, впрочем, никакого влияния на распоряжения Барклая, который, как выше сказано, 16 августа продолжал отступление к Федоровскому. Извещая государя о намерении своем занять позицию при Царево-Займище и дать там генеральное сражение, он, между прочим, писал: «Не намерен я теперь, когда наступают решительные минуты, распространяться о действиях вверенной мне армии. Успех докажет, мог ли я сделать что-либо лучшее для спасения государства.
Если бы я руководим был слепым и безумным честолюбием, то, может быть, ваше императорское величество изволили бы получать донесения о сражениях, и, невзирая на то, неприятель находился бы под стенами Москвы, не встретив достаточных сил, которые были бы в состоянии ему сопротивляться».
Поутру 17 августа обе армии пришли в Царево-Займище и, готовясь к сражению, начали укрепляться редутами с фронта и обоих флангов, между тем как Коновницын, с арьергардом, отступив от Вязьмы по зажжении всех тамошних магазинов, остановился в 18-ти верстах от Царева-Займища, а Милорадович, с резервом из 15 тысяч человек, пришел в Гжатск. В то же утро приказ генерала Ермолова известил армию о скором приезде нового главнокомандующего, который и прибыл вечером, вместе с Беннигсеном, незадолго перед тем уехавшим из армии, вследствие разномыслия своего с Барклаем. Прежняя приязнь между ними уступила теперь место чувству взаимного нерасположения и никогда уже не восстановлялась.
Возвестив армии о своем прибытии особым приказом, Кутузов объявил, что каждый из главнокомандующих остается при прежней своей власти, «Учреждением о Большой Действующей армии», ему присвоенной; что генерал Беннигсен поступает в такое же отношение к главнокомандующему всеми армиями, в каком находились начальники главных штабов к главнокомандующим каждой армии, порознь, и что, по случаю предназначения прибывших в Гжатск резервов на укомплектование 1-й и 2-й армий, приведшему их генералу Милорадовичу вверяется начальство над 2-м и 4-м корпусами (Багговута и графа Остермана) 1-й армии.