Изображая Чкалова - стр. 7

И тупые свёрла,

Ходят по двору бомжи —

В полусмерти горло

Или горькую со дна

У кирпичной будки

Пьют до полного темна

Грозовой побудки.

Оттого ль черны лицом

Без тепла и дома,

Что скелет их невесом,

А душа весома?

Нет, уже и от души

Мало что осталось,

И в глазах – одни шиши,

Мокрая усталость.

Вспять к себе не повернуть,

Притулившись к сукам,

Умереть, а не уснуть

Под чугунным люком.

Прозрачно поутру,

Из бури в утро, прочь!

Брат повстречал сестру

В двенадцатую ночь.

В двенадцатом раю

Сестру увидел брат.

Я вас боготворю,

И герцог тоже рад.

И герцог рад на борт

С Цезарио взойти,

Ему не брат сам чёрт.

Виола, погоди.

Галеры обойдут

Губительную мель,

Всех на закате ждут

Прощенье и постель.

Как простыни, снега —

На куполах вершин,

Иллирии брега —

Под кровом серых льдин.

Оставив мрачный скит

И буковую жердь,

Оливия сразит

Любовью – брата смерть.

Воскреснет брат с утра

И, разбивая лёд,

Как герцога – сестра,

Оливию найдёт.

В двенадцатом часу,

Едва часы пробьют,

Застынет на весу

Обмякший парашют,

Удары, голоса,

Антонио побег…

И с мачты паруса —

Как простыни и снег,

Повалятся, точь в точь

Как снег на сад и дом,

В двенадцатую ночь

Мы все тут оживём.

Вот вам от ведущего в замок отмычка:

Мы просто привыкли. Всё – только привычка —

К дыханию, зрению, речи и слуху,

Привыкли к рождению звать повитуху,

К рассвету привыкли во имя заката,

К тому, что за всё полагается плата —

За шелест прибоя и грохот вагонных,

За шёпот любимых, счастливых и сонных,

За улицу, смытую ливнем по окнам…

К тому, что и эта наука не в прок нам,

Не в прок и спасение грешным и страстным,

К земному вращенью телами причастным,

К весеннему, грозному – собственным ростом,

Не внемля ни граю ворон над погостом,

Ни строгим рецептам своей медицины,

Ни лазерной точке последней причины…

Но верим хождению Бога по водам,

Всем городом, всем человеческим родом,

И воду Спаситель в вино превращает

И новый за ночью рассвет обещает.

Солнце в рукаве пальто…

Поцелуи на полу…

Мы пока себе никто,

Путешествуем в углу.

Начинаем чудеса,

Как положено, вдвоём.

Тает зимняя роса

На каракуле твоём,

И румяная щека —

Прижимаю к ней свою —

Подморожена слегка,

Слаще яблока в Раю.

Юный, до смерти любя,

Приворовываю взор

И мерцание себя

Вижу в зелени озёр.

И бессмертная в глазах

Отражается душа,

Побеждая смертный страх,

Во плоти едва дыша.

Всё так было, что не было будто —

На коньке возрастающих сил

Разбежавшись в июльское утро,

Остановлен деревьями был.

Или бабочкой, снега белее,

Сбитый с ног в молодую траву,

Захлебнулся в таёжном елее,

Во полынном расплавился рву

И лежал под стеклом паутины,

Тише мыши, ясней родника,

И в уме отмечал именины

Моего двойника паука.

Бурундук привечал меня свистом,

И светило светило насквозь,

И плясала, как золото чисто,

Восходящая пороха горсть.

И земля до кости обнимала,

И слезу утирала со щёк:

Мол, и жить остаётся немало,

И погост на пригорке далёк.

За уходящим – что там?

Любовь, война, борьба?

Нежданным поворотом

Решается судьба.

Сестра увидит брата

На свадебном пиру.

Заклятье будет снято,

И брат найдёт сестру.

Как боб на боб, похожи,

Но вовсе не равны.

Жена ему не то же,

Что муж в руках жены.

Сэр Тоби для Марии —

Мальволио, не плачь —

Поток живой стихии,

Земной тоски палач.

Да будут все открыты

И веселы, как лес,

Которым полы сшиты

Конец ознакомительного фрагмента.