Изнанка судьбы - стр. 39
Еще один сложный, спорный случай в тысячелетней истории отношений человеческого и волшебного народов. Один из десятка, которые я рассмотрела раньше, подводя несокрушимое основание под необходимость признать Ламберта таном.
Невкусно, но правителям придется проглотить это.
Регент откидывается на спинку кресла, чтобы наградить меня взглядом, полным тяжелой ненависти.
Мне и раньше приходилось сталкиваться с уродливым высокомерием фэйри по отношению к «смертным», но никогда я не ощущала его так болезненно и ярко. Каждой жилочкой, даже кожей. Словно мы с Ламбертом разбудили дракона, дремавшего в душе почти каждого сиятельного фэйри.
Единогласное решение, что уже вынесли правители в своих мыслях, гласит: грязным людишкам и их отродьям нечего делать у кормила власти. Они не могут отвечать за фэйри. И сколько бы обратных примеров я ни приводила, как ни убеждала в компетентности и знаниях Ламберта, как ни уважали его сородичи, правители не станут слушать.
К счастью, у нас есть еще Марций Севрус.
– Князь Церы? – изумился Ламберт, когда я предложила ему свой план. – Но почему? Он презирает полукровок ничуть не меньше, чем людей.
– Он служит закону.
– Все судьи служат закону.
– Не так. Закон – его смысл жизни.
Мы поймали его, надменного князя Церы. Поймали в ловушку, столкнули в его душе две веры. Две правды. Веру в превосходство фэйри над людьми. И веру в абсолют закона.
Я знаю, что возьмет вверх.
Закон – бог князя Марция, его суть и стержень. Он не сможет судить неправедно, а значит, дело лишь за моим мастерством юриста.
И прочие правители, наблюдая, как я медленно, но уверенно возвожу башню из несокрушимых доводов и аргументов, осознают это всё лучше.
Оттого они и полны бессильного гнева.
– Почему мы ее слушаем? – пронзительным и сварливым голосом спрашивает Стормур. – Кто она вообще такая?! Рабыня, человечка в ошейнике…
Я киваю, скромно опустив глаза. К этому вопросу я тоже была готова.
– Я – Голос лорда-Стража…
– Подстилка, – подсказывает он.
– Голос, – поправляю я, словно не заметив оскорбления. – Здесь и сейчас я лишь тень лорда Элвина, который пожелал оказать помощь и покровительство Ламберту леан Фианнамайлу в ответ на последующую дружбу фэйри Гэльских холмов.
Мой голос негромок и спокоен, ни тени возмущения или ликования на лице. Я профессиональна и бесстрастна.
Рука Ламберта под столом сжимает мою руку в жесте безмолвной поддержки, и я возвращаю ему рукопожатие.
Мы победим!
Почти победили…
Как оказалось, наша гостиница находилась всего в одном квартале от дома Томаса Бакерсона. Так что я не стала терять время – сразу пошла наносить визит стряпчему, с утра. Я бы еще вечером к нему побежала, но было поздно. Неприлично.
Он оказался точно таким же, как в моей галлюцинации. Высоким, полноватым, с приятным лицом и залысинами. Я так обрадовалась этому подтверждению правдивости своих видений, что заранее почувствовала к Бакерсону расположение. Вроде и знаю, что делаю все правильно, но так трудно доверять себе, если все вокруг считают тебя полоумной.
Он выслушал мои сбивчивые вопросы и удивленно поднял брови:
– Откуда у вас такая информация, мисс Майтлтон?
– Ну-у-у… от отца!
Я до последнего надеялась, что он просто не слышал о смерти папы. Конечно, все слышали, наша тяжба с дядей – главный скандал последних трех месяцев. Но вдруг до Бакерсона слухи не дошли. И поэтому он с нами не связался.