Изнанка - стр. 19

Лес по краям плотный, но радостный, то есть уже весь лиственный и позитивный. Вон березки, ясени, дубы, а не хмурый сосновник. Интуитивно похлопал себя по карману, в котором ключ. Видимо, искал по привычке мобильник, но он в другом.

— Так, — чтобы как-то начать распутывать клубок непонятного, произнес я. – И что там в этом… Как ты сказал? Ганопати?

— Сильно башкой треснулся? – сочувствующе спросил мужик. – Ганопать забыл. Э, брат, тебе к знахарке надо. Даст какой горькой дряни, сразу на ноги встанешь. Хотя, ты и так вродь на ногах. Хе-хе. Га-но-пать — деревня нашенская. Главная и славная.

Он произнес название нараспев, а я крутил в голове все географические названия, какие видел на карте. И никакой Ганопати на навигаторе не показывало. Объяснение лишь одно — деревня такая дремучая и маленькая, что её даже нет на карте..

— Так…. Так…. – скорее себе, чем мужику повторил я и с силой потер лоб. – Ты что-то про лошадей говорил?

— Лошадей? – не понял мужик.

— Ну, да. Лошади. То есть кони твои.

— А… — расслабился напрягшийся на секунду мужик. – Ну да. А чего кони-то? Не знаю я, как они таких коней взращивают. Вроде ж и корм обычный, и трава простая. А кони вон, какие. Корчеванские. Наши в Ганопати все зерно, да капусту выращивают. А эти вон, коней научились. Пес его знает, как. Корчеванские они что делают?

— Что?

— А леший его знает, что, — со знанием дела заключил мужик, ловко правя вожжами на изгибах дороги. – Слухи-то об них всякие ходют. Ну в самом деле, откуда у этих отшельников такие коняки? Нечистым они промышляют. Вот те крест. Но кони-то в чем виноваты? А ни в чем. Потому я их и выменял.

Кони меня интересовали в последнюю очередь. Куда больше огорошивали его говорок и манера. Судя по ним цивилизация сюда не никогда сюда даже нос не совала, живут по старинке, как делали это лет двести, а то и все триста назад их предки.

— Ладно, — кивнул я себе, пытаясь как-то собрать воедино новую и не логичную информацию. – Про коней потом. А в деревне вашей, Ганопати, что?

— Так праздник же.

Сказал он это так, что я сразу не поверил, что праздник действительно праздник.

— Какой? – спросил я осторожно.

Мужик хмыкнул.

— Так урожая ж. Бурак, калина, яблоки, опять же.

— Понятно... — отозвался я. — А электричество у вас в Ганопати есть? У меня телефон скоро сядет, подзарядить надо.

Мужик покосился на меня с подозрением.

— Мы тебя самого покормим, — проговорил он невпопад.

— Что?

— А то, — стал пояснять он почему-то обиженно. – У нас все свежее, все домашнее. Выращено на своей земле, вот этими руками. Накормим, напоим. Ты ж пристукнутый. А юродивых оберегать надо.

Когда он успел записать меня в пристукнутые, да ещё и в юродивые, я упустил. А мужик продолжил:

— Оно хорошо, что я тебя подобрал. Я человек добрый, жалостливый. Какую зверушку найду, выхожу, подлечу, да отпущу на волю. А тамошние не такие. Ох, не такие...

— Тамошние, это кто? — уточнил я, не особо вникая в его слова, потому что возникло стойкое ощущение, что с бабкой они жрут одинаковые подосиновики.

— Ох и пристукнутый, ты брат, — крякнул мужик. — Как кто? Корчеванские, кто ж ещё.

Все, что он говорит, могло бы звучать связно, если бы я хоть немного понимал, где эта Корчевань, Ганопать и как их идентифицировать на карте. Понимал я только одно — местные живут в далекой глуши, у них свои порядки и привычки, которые могут расходиться с представлениями гуманности в современном мире.