Изменницы - стр. 21
– Ви́на, тебе удалось его схватить, – сказал он, легко кладя руку ей на плечо. Его прикосновение показалось ей незнакомым. Георг несколько недель находился на дежурстве – он служил в личной охране королевы, – и супруги давно не виделись. Теперь им придется заново привыкать друг к другу после странного раздельного существования.
– Как ты, Георг? – спросила она. – У тебя усталый вид.
– Не останавливайся. Люблю смотреть, как ты рисуешь.
– Тогда сядь, и я нарисую тебя. Вон туда! – Она указала на табурет у окна, на солнце.
Иногда, глядя на мужа, Левина думала о том, что почти не знает его, ведь она видит в нем все того же молодого человека, который робко представился ее отцу много лет назад. На нем тогда был плохо сидящий, хотя и дорогой камзол, в котором он был похож на монаха. Левина вспомнила, как боялась, что у него под шапкой окажется тонзура; теперь ей стало смешно. Он был племянником подруги матери и решил поискать жену среди многочисленных дочерей в семействе Бенинг.
Строго говоря, Бенинги были недостаточно родовиты по сравнению с Теерлинками, но Георг Теерлинк считался чудаком; на его лице вечно было испуганное выражение побитой собаки, и он сильно заикался – казалось, ему не под силу хоть одно слово выговорить целиком. Первое его посещение было мучительным; все напряженно ждали, пока он с трудом выговаривал обычные в таких случаях комплименты. Сестры Левины, в особенности Герте, встревоженно переглядывались, и каждая в душе надеялась, что он выберет не ее. Левине вдруг стало ужасно жаль Георга; должно быть, сочувствие отразилось у нее на лице, потому что он выбрал именно ее.
Ее отец был сангвиником, по крайней мере внешне, – он понимал, что рано или поздно потеряет свою любимицу, потому что она выйдет замуж, хотя, будь его воля, он удержал бы ее при себе навсегда. Но тогда Левине было семнадцать, и с дня ее замужества прошло уже семнадцать лет. Она удивленно покачала головой. Как быстро летит время! Все переговоры вела ее мать. Георг Теерлинк согласился взять ее без приданого, что было необычным.
Левина вспомнила и то, как мать спросила отца:
– Почему ты так несчастен? Ведь у тебя осталось еще четыре дочери! – Вместо ответа, отец вышел из комнаты.
Левина побежала за ним. Она догнала его в саду, где опадали листья.
– Все будет не так плохо, отец.
– Просто ты – моя любимица, Вина, – ответил он.
– Шшш! – Она приложила палец к губам. – Не то другие услышат!
– По-твоему, они ничего не замечают? – Отец заключил любимую дочь в объятия, и она радовалась, что не приходится смотреть в его сморщенное лицо.
– Разве не подозрительно, – спросила ее в ту ночь Герте, – что Теерлинк берет тебя без приданого? Несмотря даже на то, что он так ужасно заикается, их семья гораздо родовитее нашей. Что-то тут не так! Может быть, как муж он ни на что не способен?
Сестры часто обсуждали супружескую жизнь. Левина радовалась, что уедет от Герте, пусть даже отъезд означал, что она станет женой чудака Георга Теерлинка. Вскоре после нее вышла замуж и Герте – за торговца сукном, достаточно богатого даже по ее запросам. Однако Герте умерла при родах первенца. А Левина приехала в Англию по приглашению королевы Катерины Парр, которая слышала о ней, и вместе с ней приехал ее муж, которого приняли на службу в личную охрану короля. Постепенно Левина полюбила мужа, главным образом потому, что он терпел ее занятия живописью. Его терпимость выгодно отличала его от подавляющего большинства мужчин. С годами заикание у Георга ослабло, но время от времени неожиданно проявлялось вновь. Как правило, он заикался в минуты волнения – либо от большой радости, либо от большого страха. Он никогда о том не упоминал, но Левина подозревала, что ему нелегко приходится среди других охранников – мужчины, собираясь вместе, могут быть такими же жестокими, как и женщины. Но в целом для него служба – дело неплохое, так как она требует терпения и молчания, то есть двух основных достоинств Георга.