Измена. За что ты так со мной? - стр. 21
— Если остаешься в квартире, то куда идти мне?
— Куда хочешь, — пробормотав, Тим делает вид что засыпает.
Опустив голову, я выхожу из комнаты.
Прислоняюсь к стене. У меня подгибаются колени. Медленно стекаю вниз.
— Я хочу развестись, Тимофей.
Но он не отвечает. Молчит. Уснуть крепко за несколько секунд муж бы не успел. Он просто делает вид, что не слышит. Его равнодушие ранит, как отравленный кинжал. И я жалею, что столько лет было потрачено впустую не на того человека.
Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Я не хотела вставать, однако с каждой секундой удары усиливаются, и я даже подумала, что где-то в квартире прорвало трубу и водой заливает соседей.
Но, подойдя к двери и посмотрев в глазок, вижу на площадке Кристину.
— Тимофей, открывай! — кричит она и снова ударяет.
Господи… какой стыд. За порогом скандалит любовница. Она требовательно визжит, не стесняясь соседей.
Тим наверняка тоже слышит, но из комнаты не выходит…
Я не хочу общаться с Кристиной, но еще больше мне не хочется, чтобы квартира, в которой я живу, становилась убежищем для труса, испугавшегося брать на себя ответственность.
Крепко стиснув зубы, отпираю замок и распахиваю дверь.
Сегодня на Кристине уже не соблазняющий красный халатик, а обычная белая футболка и серые лосины, и длинные волосы убраны в пучок. Настроение у любовницы было воинственное, но, увидев на пороге меня, она вдруг осекается. Округляет карие глазищи и пятится на шаг.
Кристина меня боится.
Это заметно по тому, как у нее заметался взгляд и что она не может найти места рукам: то нервозно почесывает ладони, то прячет их за спину.
Я внешне спокойна и даже невозмутима, но это лишь иллюзия. Внутри моя искалеченная предательством душа, будто маленькая птичка, заброшенная в клетку, отчаянно бьется о раскаленные до красна прутья. Ей хочется свободы, но выхода из клетки нет.
— Тимофей же здесь? — несмело спрашивает Кристина.
— Да, — киваю я.
— Позови его… — простит снова и с задержкой добавляет, — пожалуйста.
— Если бы он хотел, то был бы с тобой.
У Кристины дергается нижняя губа, а глаза наполняются слезами. Наверное, она думает, что я пытаюсь унизить ее и заявить свои права на мужа.
— Кать, я ведь ребеночка от него ношу, — вполголоса признается она и поглаживает свой живот. — Девять недель уже…
— Замолчи.
— Почему, Кать? Тимофей разве тебе не сказал? Я скоро стану мамой, а он папой. Мы так хотели этого малыша. Мне кажется, будет сынок. Я даже имя ему придумала…
— Закрой свой рот.
— Выражайся помягче, Кать, мне ведь нельзя волноваться. Меня нужно теперь беречь, как хрустальную вазочку, а я нервничаю, — смотрит на свой живот и приговаривает: — Тише, тише, наш дорогой малыш. Ты пока еще такой слабенький и хрупкий, но мы с папой сделаем все, чтобы ты родился здоровеньким. Мы тебя очень любим.
Горькая тошнота подкатывает к горлу. Скажи Кристина еще хоть слово об их с Тимофеем ребенке — и меня точно на нее вывернет. Принимаю тяжелое решение и отхожу в сторону, пропуская ее.
— Заходи.
Она с опаской, но все же шагает. Осматривается.
— Ого, какие у Тимоши, оказывается, хоромы… Как тут все стильно!
Конечно, я ведь интерьером занималась.
— Не водил тебя сюда, что ли? Пока меня дома не было.
Соседка еле заметно вздрагивает.
— М… водил! Еще как. Сто раз тут была!