Измена. Я умею быть сильной - стр. 4
Не задавая больше вопросов, она кивает. Спускает ноги с кожаного дивана, на котором они с моим мужем предавались разврату…
Как же мерзко…
Какой же кобель мне попался!
Девица оглядывается по сторонам, словно бы ища что-то, даже догадываюсь что. Трусов-то на ней нет.
– Зай, а ты не видел… – вздрогнув всем телом, она замолкает.
Какой же кошмар! За что это мне?!
Настолько тупая, что не поняла, кто перед ней? Или излишне растеряна? А может, просто циничная тварь?
Смотрю на то, как неловко она натягивает бретели платья, пряча свою выдающуюся грудь.
У парней моих, наверное, сейчас перед глазами что-то сродни небу в алмазах.
Её немного ведет, пальцы заметно подрагивают, но в целом держится молодцом. В ней чувствуется уверенность в собственной привлекательности. Она понимает, что сейчас на нее все пялятся, и кайфует от этого.
Я была убеждена, что мне посчастливилось обзавестись прекрасной семьей – любящий мужем, замечательными детьми, но жизнь оказалась сложнее.
Не знаю, любит он эту размалеванную куклу или нет, но имеет явно с большим удовольствием. Она из тех женщин, кто умеет мужчину «побаловать». Собой. Эдакая конфетка, и кого волнует, что начинка с гнильцой.
Она подходит ближе.
Наблюдаю за каждым движением этой дряни с невероятным вниманием. Мне хочется понять, что в ней такого… Не мог же Макс только на секс повестись?!
Или мог?!
Кто-то из парней громко кашляет, и я прихожу в чувства.
Я ведь на работе… Нужно сконцентрироваться.
Держусь за эту мысль как за спасательный круг.
– Вика, нам нужно поговорить. Пусть парни пока что перекур сделают, – муж предпринимает очередную попытку навешать на меня свое мнение.
Так и хочется сказать: «Иди ты в пень, Макс!».
– Мы с тобой дома поговорим. А сейчас мы с коллегами продолжим то, ради чего сюда приехали, – меньше всего на свете мне хочется выяснять отношения прилюдно.
Какой же стыд! Сколько теперь будет пересудов и сплетен…
– Ты не можешь проводить здесь обыск, – чеканит он.
– С чего вдруг? Напомню, твоя судейская неприкосновенность распространяется на занимаемые тобой жилые и служебные помещения, транспортные средства, документы, даже багаж. А на места для утех, если они тебе, конечно, не принадлежат, не распространяется. Поэтому, пожалуйста, покинь помещение и не мешай нам работать.
Мне хочется выцарапать мужу глаза, разодрать кожу, сделать так же больно, как и он мне! Но вместо этого я по крупицам собираю свою выдержку и стараюсь говорить ровно, без всхлипываний и завываний.
Если бы кто-то знал, как мне сейчас больно… Будто кожу сдирают заживо, а я должна ни звука не произнести, иначе небеса упадут на землю.
Нельзя, просто нельзя быть слабой.
«Если ты сейчас сорвешься, результаты многомесячных трудов десятка людей пойдут насмарку», – уговариваю себя сдержаться.
По глазам мужа вижу: развод ждет меня долгий и выворачивающий душу наизнанку. Если посмею испортить его репутацию, он будет мстить.
У меня ведь дети. Работа мне точно нужна.
– Можно тебя на пару слов.
Не дожидаясь ответа, муж хватает меня за руку и, растолкав застывших оперов – они тоже шокированы, затаскивает в какую-то подсобку. Она, судя по всему, служит помещением для отдыха и перекуса.
Ударяюсь бедром в небольшой столик.
– Ты что творишь, мать твою?! Совсем от ревности ополоумела?!