Измена. Я подарила ей жизнь - стр. 28
Мила подталкивает меня к двум белоснежным креслам, разделенным журнальным стеклянным столиком, стоящим сбоку от ее стола, и усаживает меня в одно из них, затем направляется к широкому подоконнику, на котором стоит кофемашина.
— Персональная, — улыбается Мила, указывая на технику, которая не вписывается в интерьер, но, видимо, другого места, куда ее поставить, не нашлось.
Через мгновение кабинет наполняет звук перемола зерен и запах кофе. Вдыхаю слегка горьковатый аромат, ерзаю на кресле, осматриваясь вокруг. Голубые стены в дневном свете кажутся чересчур яркими. Небольшой шкаф напротив меня завален какими-то папками и бумагами. Все это никак не вяжется с Милой, отец которой является шишкой в Министерстве здравоохранения. Я, правда, верила, что бывшая одногруппница ни дня не будет работать. Ей это было не нужно. Но Мила умудрилась закончить ВУЗ почти с одними четверками, чему были удивлены, мне кажется, все… даже сама Мила.
— Ну давай, я жду, — Мила ставит передо мной белую фарфоровую кружку на блюдечке и сахарницу, сама садится в соседнее кресло, закидывает ногу на ногу. — Ты же нормально устроилась после универа, что случилось-то?
— А ты лечишь? — я не планировала задавать этот вопрос. Он вырвался сам собой. — Прости, — сразу же понимаю, как обидно это прозвучало. Глаза подруги тут же становятся сосредоточенными, она выпрямляется. — Мил, прости, это было очень бестактно.
Тут же тушуюсь. Когда-то мы дружили с Милой, она пыталась привить мне любовь к клубам, а я ей — к учебе. Но увы, у меня так и не получилось этого сделать. А после института наши дороги разошлись, и мы спустя полгода совсем потеряли связь, так что сейчас я обескуражена, видеть ее в городской больнице, даже несмотря на объяснение Милы.
— Да нет конечно, — подруга вдруг громко смеется. Облегченно выдыхаю. — Ты бы видела свое лицо, — Мила заливается еще более громким хохотом. — Ну «не стоит» у меня на это все, — она обводит рукой кабинет. — А папа не понимает, вот и приходится выполнять административную работу, чтобы хоть какую-то видимость занятости создавать. Благо, никто пока не просек, — довольно ухмыляется она.
«Слава Богу!» — думаю про себя и по поводу того, что не обидела Милу, и по поводу того, что она не лечащий врач.
— Так давай, — подруга отпивает кофе. — Не переводи тему. Я жду твой рассказ.
Закусываю губу, смотрю на свою кружку, кручу ее за ручку. Что я могу рассказать Миле? Стоит ли ей довериться? В голову тут же лезут мысли про отца.
«С одним ты уже скрыла свои проблемы, и вот к чему это привело!» — ехидничает внутренний голос.
И честно говоря, он прав. Да и мне хочется поделиться своими проблемами. Я устала носить их в себе. Кажется, будто, если я выплесну их наружу, то они станут чуть менее значимыми что ли. Поэтому тяжело вздыхаю и честно делюсь с Милой всем, что произошло за последние дни, и как моя жизнь полетела в пропасть с огромного обрыва.
Бывшая одногруппница с каждым моим словом становится все более пораженной, ее брови взлетают вверх, она сжимает губы, пожевывая нижнюю. И без того большие глаза Милы становятся еще больше.
— Да ты что?! — вскрикивает она. — Не может быть! Как же ты маленькая, все это выдержала? Скоты! И муж твой, и любовница, и руководство клиники. А я и думала, чего Илья Валентинович так переживал, когда мне звонил. Но честно, не сюда тебе надо, не сюда! Тебе бы свою клинику открыть, а не довольствоваться городской больницей.