Измена. Я (не) смогу без тебя - стр. 20
Её реакция была до того неожиданной, что слегка охладила его пыл. Но не лишила желания докопаться до истины.
— Я уже объяснял. Чтобы оставаться на плаву, останавливаться нельзя. Чем выше взбираешься, тем сложнее на этой высоте удержаться. Я не ожидаю, что это поймёт кто-нибудь, кто с бизнесом не связан, но и в оправдания пускаться не собираюсь.
Он вдруг неожиданно усмехнулся.
— Иронично. Благодаря моим неустанным трудам моя жена имеет возможность безо всяких проблем сбежать от меня и пожить вдалеке в очень комфортных условиях.
— Цинично, — вздохнула Ника.
— Цинично, — сверкнул он глазами, — это если бы я её на произвол судьбы с ребёнком на руках отпустил. Без крыши над головой и без денег. Катись и выкручивайся сама. Как сможешь. Или и тут я не прав?
Ника снова вздохнула.
— По-своему, но в общей картине…
— А давай не будем играть в оценщиков живописных полотен, — его терпение истощалось. — Давай по существу поговорим.
— Смотря что ты под этим подразумеваешь.
— Твои честные ответы на мои вопросы, Ника, — он очень надеялся, что она правильно истолкует угрозу в его голосе. — И начнём мы с самого главного. Почему ты уговорила Милену продолжать переписку?
19. Глава 19
— Если ты хочешь услышать какую-нибудь саморазоблачающую истину, то зря приехал.
Ника поводит плечами, будто озябла, и уже не порывается поскорее завершить разговор. Сейчас он не завидовал бедняге, дожидавшемуся её возвращения.
Потому что впереди у них до-о-олгий разговор. И в этом разговоре он вытянет из неё всё, что ему потребуется.
— Я приехал за объяснениями. И не уйду отсюда, пока не получу ответы на все вопросы.
— Ну и что ты эдакого хочешь услышать? — вздохнула она. — Милена не раз мне говорила, что общение в чате ей помогает. Я решила, что не имеет смысла отказываться от практики, введённой Смирновым, раз уж она работала.
— Почему я об этом не знал? Ты вообще в курсе или забыла, что мы вместе ходили к тебе на сеансы?
— Потому что твоя супруга не стала тебя посвящать? — предположила она, легонько пожав плечами. — Марат, ты сам не замечаешь, как снова включается твоя мания всё контролировать? Мы ведь об этом с тобой уже не раз говорили. Нельзя душить родного тебе человека тотальным контролем. У всех есть границы личного…
— Это личное касается нас обоих!
Шкафу всё-таки не повезло. Костяшки пронзило болью, а деревянная створка, жалобно скрипнув, отворилась.
Но он и не подумал бы просить прощения за свою несдержанность. Это бесило. Бесило, что все вокруг завели моду держать его в неведении.
— Поначалу мне эта идея охренеть как не нравилась, — прорычал он. — Менять этого олигофрена Смирнова на тебя.
Серые глаза опечаленно опустились в пол:
— Вот как?.. Почему?
— Потому что вы с ней подруги. Я, мать твою, знал, что рано или поздно к этому всё и сведётся! К вашим общим секретам! Ты хоть понимаешь, насколько это непрофессиональное поведение? Ты хоть понимаешь, что стоит мне пальцем пошевелить — и тебя тут же лишат и лицензии, и возможности продолжать свою практику?
У него получилось.
Тонкая рука подскочила к белоснежному горлу. Она растеряла всю свою безмятежность, умевшую убаюкивать, почти гипнотизировать. Умевшую убеждать, что за привлекательным фасадом действительно кроется мощный спец, досконально тебя понимающий и точно знающий, как тебе помочь.