Измена. Вторая семья - стр. 7

Он пытается меня поцеловать, за что на вполне законных основания получает пощечину.

— Ты чего дерешься? — потирает щеку, которая, надеюсь, все-таки хоть чуть-чуть покраснела после моей ладони.

— Это вы чего… целоваться лезете?

— Так я же с добрыми намерениями, — влегкую отбивает он.

— А если мне еще восемнадцати нет?

— Нет?

— Есть, но это не имеет отношения к делу.

Его губы расплываются в довольной улыбке. Даже при плохом освещении заметно, как он ухмыляется.

— Выходит, соль мне не грозит. У тебя голова болит. Да и коленка, наверное. Я пытаюсь отвлечь, раз уж обезболивающего под рукой нет.

— Если вы сейчас же от меня не отстанете, я начну кричать.

— Пожар?

— Что? — опять глупо переспрашиваю. — Какой пожар?

— Кричать, говорю, будешь «пожар»? Обычно девочек учат орать именно это, потому что на призывы о помощи люди могут забить. А вот за сохранность собственной шкуры от огня они всегда будут переживать.

— Отличный вариант, спасибо за идею.

— Начинай тогда, я никуда не собираюсь. Надо посмотреть при нормальном освещении, что там с твоей ногой. Может, придется тебя в больницу везти.

Мы сверлим друг друга взглядами примерно секунд тридцать. Я сдаюсь первая и начинаю ковылять в сторону несчастного поцарапанного самоката. Все равно же Наиль не отвяжется, так пусть поможет выбраться из этой глуши.

Сама я с таким коленом ползти из этой глуши буду не меньше часа.

— Ты каталась когда-нибудь? — мужчина поднимает самокат с земли, стряхивает с него пыль.

— Нет. И совсем не планировала начинать. Это очень опасный способ передвижения, столько историй в интернете, как люди получают травмы…

— Зубрилка. В школе на одни пятерки училась?

— На тройки.

— Да ну, не верю. Отличница, наверное, с первого по одиннадцатый. Всегда подготовленная к любой внезапной контрольной, с выполненной домашкой.

— А вы двоечником были?

— Почти. До экзаменов едва допустили, но сдал я на отлично. Учителя тогда долго пытали, как мне это удалось.

— Как? — интерес берет свое.

— Я умный, но очень ленивый. Кто вообще в аттестат смотрит во взрослой жизни? Лишние телодвижения. Давай, иди сюда, — Наиль отодвигается, освобождая место впереди себя. Видимо, оно предназначается мне. — Просто встань, замри и держись. Поедем медленно.

— Чтобы еще кого-нибудь не сбить?

— Язва.

Меня окутывает теплом, исходящим от этого странного мужчины. У него очень приятный парфюм, и всю дорогу я отвлекаюсь на него. Дышу, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в колене.

— Все, дальше я сама, — пытаюсь слезть с самоката, когда мужчина притормаживает в людном месте.

— Стоять, — большая теплая ладонь ложится на живот, и меня вжимает в твердую грудь Наиля. — Я тебя еще никуда не отпускал.

В самом деле, сколько это будет продолжаться? Я что ему, какая-нибудь вещь, мнением которой можно не интересоваться?

Пусть своими подчиненными так командует, если они у него есть.

— Я же собирался тебя осмотреть, помнишь? — рука на моем животе приходит в движение, кончики пальцев выводят странные хаотичные узоры.

— Что вы делаете? — задыхаюсь от возмущения.

— Провожу пальпацию.

— У меня болят затылок и колено. Живота в этом списке нет.

Выдохнув с усмешкой, Наиль убирает руку. Я, пошатываясь, схожу с самоката и ковыляю к большому светящемуся фонарю, чтобы рассмотреть ссадину на ноге.