Измена. Вторая семья моего мужа - стр. 23
– Ты почему ей дверь открыла, Настя? – недовольно спросил он у моей двоюродной сестры, пока я продолжала стоять в обуви в коридоре. – Я же сказал тебе, что замки сменил. Сейчас сама ее в коридор выпинывать и будешь, глупая гусыня!
От его слов меня затрясло. Но уже не от шока или потрясения, а праведного гнева.
– Ты совсем оборзел, Амелин?! Вышвыривай свою подстилку и сам убирайся! Эта квартира на меня записана, а ты здесь всего лишь прописан.
– Это ты бы поменьше борзости проявляла, Ленка. И вообще, чего ты домой вернулась. Тебя арестовать должны были. Или ты кому надо дала, что теперь здесь стоишь?
Я и до этого понимала, что наглость Димы была не на пустом месте, ведь даже дурак не стал бы лезть на рожон, понимая, что и имущество, и бизнес записаны на жену. А этот идиот и в ус не дул, продолжал меня унижать и оскорблять. Так что вывод напрашивался сам собой.
– Так это ты натравил на меня ОБЭП? Сколько ты им предложил?
– Так это ты натравил на меня ОБЭП? Сколько ты им предложил?
Вопрос повис в воздухе. Дима не спешил на него отвечать. Только прищурился и оскалился с таким наглым видом, будто ему доставляло наслаждение наблюдать за моей разъяренной физиономией. А вот мне было совершенно не до шуток.
– Что такое ОБЭП? – подала голос Настя, о которой я успела забыть. Она всё продолжала наглаживать живот, чем раздражала меня неимоверно, но я просто сцепила зубы, не собираясь ей отвечать. Впрочем, в этом не было нужды. Дима справился сам.
– ОБЭП, Настен, это такая организация, которая в тюрьму сажает за финансовые и прочие махинации.
– Преступников сажает? Ха-ха, наша Ленка – преступница, что ли? Да уж, вот деревенские в шоке будут.
– Деревенские, – фыркнул Дима и глянул на Настю с презрением, которое не сумел скрыть. Но затем быстро взял себя в руки и уже посмотрел на меня. – Ты бы поосторожнее с законом, Ленка, а то не успеешь оглянуться, как будешь в оранжевой робе красоваться.
– Это угроза? – прищурилась я, наблюдая за тем, как вальяжно пытался держаться Дима, но заспанным ему это плохо удавалось. Он был из той породы людей, которые чувствовали себя уверенными только тогда, когда были надушены, напомажены и одеты с иголочки, желательно от кутюрье. Так что, сейчас он чувствовал себя неуютно, так как стоял в одном полотенце, пока его волосы сохли сами по себе, без вмешательства фена, который правильно укладывал ему волосы, чтобы неопрятные вихри не торчали в разные стороны.
– Угроза? – повторил он насмешливо. – Упаси господь, Ленка, какие угрозы могут быть между любящими супругами.
Он особо ядовитым тоном произнес “любящими”, и я даже хмыкнула, услышав его интонации. Наконец-то он перестал скрывать свое истинное лицо, и я могу разглядеть его воочию, без прикрас в виде “люблю, не могу без тебя”, “срочно нужны деньги”, “а как я буду представительно смотреться в этом баснословно дорогом костюме” и прочий бред, на который раньше я велась после бурных ночей и роскошных букетов.
Тогда я считала себя счастливой женщиной, которой удалось сорвать куш, а сейчас у меня открылись глаза.
– Да ты просто альфонс. Не думай, что если накляузничал в нужные инстанции, то тебе всё сойдет с рук. По себе людей не судят, Димочка, так что если ты всю жизнь жил нечестно, это не значит, что и другие такие же. У меня кристальная чистая репутация, так что свои кляузы можешь оставить при себе, они не принесут мне вреда. А ты, Настя, – переключилась я на наглую сестру, – выметайся из моей квартиры. Ты здесь не прописана, так что если не свалишь в течение пяти минут, я вызову полицию. И весь дом будет наблюдать, как тебя со скандалом выводят из квартиры.